Книга Укрощенный тигр - Сергей Иванович Зверев

немецком тылу. Что за безумные подозрения! Но подполковник Любицкий не сводил с него глаз, пока перебирал свои бумаги в огромном чемодане. С утра, с того часа, как приказал он заряжающему «семерки» следовать за ним в штаб, не переставал политрук задавать один и тот же вопрос:

– Ты ведь знал, что твой экипаж готовит побег через линию фронта? Почему они не взяли тебя с собой? Кто придумал план побега?

А Бочкин упрямо продолжал отвечать одно и то же:

– Они не предатели Родины, они вернутся. Они выполнят задание и вернутся. Они вернутся.

После нескольких десятков таких раундов Любицкий взвился с табурета вверх, голос перешел в визг:

– Я тебя в штрафную роту отправлю, на передовую! Понял, сопляк! Говори, куда они ушли, зачем, кто организатор? Твои танкисты с секретного задания не вернулись, в штабе лежит уже доклад Смерша! Последний раз ночью выходила в эфир станция борта «007». Это статья, это военный трибунал! Расстрел тебя ждет без суда и следствия, я тебя тут жалею, хочу помочь! Давай рассказывай или встанешь к стенке!

«Они не предатели Родины, они вернутся. Они выполнят задание и вернутся». Он повторял эти слова, как молитву, про себя и вслух, чтобы все вокруг поверили – они вернутся. Молодой командир их экипажа, умудренный Семен Михайлович, взрывной друг Руслан и родной дядя Вася. Они обещали, что вернутся, поэтому он должен ждать, не сомневаясь ни минуты. И защищать их честное имя здесь перед разъяренным командиром по политической работе.

Сколько он здесь сидит? Уже несколько часов – от монотонных вопросов, закрытого пространства Николай потерял счет часам. Судя по тому, что скупое зимнее солнце уже проскользнуло по щелям между досок на окнах с востока на запад, скоро начнет темнеть. А он сидит и ждет решения какого-то штабиста! Скоро начнутся вторые сутки их отсутствия. Его товарищи в беде, они не вернулись! Он должен искать их и помочь, вытащить из плена или окружения, а не обращать внимание на наветы или препятствия. Николай Бочкин выпрямился:

– Хватит ждать, отправляйте в штрафную роту, на передовую. Ну!

– Что, созрел, упрямец? Только время мое потратил, весь день с тобой провозился, – прошипел с раздражением замполит.

Но Колька вздернул вверх упрямый широкий подбородок:

– Нет, они вернутся, мои друзья, мои боевые товарищи, мой экипаж – они не предатели!

– Чего тогда в штрафную собрался, а? За что тебе наказание-то? Какую вину искупать? – подозрительно сощурился мужчина.

– А вот какую. – Крепкий кулак парня припечатался с размаху в крючковатый нос. Он так решил в тот момент, когда последний золотистый луч погас в прорехе между деревяшками окна. Будет тянуть политрук, опять начнет вопросами сыпать, то врежет ему, чтобы расквасить уже нос на опостылевшей роже. Времени на болтовню у него нет, надо на передовую, как можно ближе к немецкой обороне. Где застряли его товарищи и, возможно, ждут его помощи. Как он проберется через заслоны вермахта, как найдет на огромной оккупированной территории экипаж из четырех человек, Бочкин не знал, но понимал точно: просто сидеть и ждать их возвращения не сможет.

По щетине подбородка потекла струйка крови. Подпол взвыл, ухватил грязное полотенце и прижал к носу. Второй рукой ухватил он Бочкина за шиворот и поволок на улицу:

– Ах ты, падла. Я же тебя сгною, первый в атаку пойдешь, урод. Без штыка, без винтовки, с голой жопой! Я тебе устрою.

Он с размаха ударил локтем в ребро ефрейтору. Но тот, хоть и скрючился от боли, лишь ухмыльнулся без единого звука. Вот слабак. Думал, что он сейчас расплачется или будет просить о прощении. Да все идет по плану, который он, Колька, и задумал. Пускай первый в атаку, отнимет автомат и форму у фрица, перейдет нейтралку и рванет на поиски своих.

Любицкий протащил покорного Николая по улице до большой избы, где расквартировали роту штрафников. Пинком открыл дверь и под крики «здравия желаем, товарищ подполковник» швырнул упрямого парня на пол. Разговоры и смешки в избе замерли, несколько десятков глаз уставились на взъерошенного Бочкина. А Любицкий в злобе рванул с треском черный погон так, что крошечный танк из латуни улетел в угол:

– За все ответишь! Кровью смоешь! – развернулся резко к остальным пехотинцам: – Принимайте пополнение! – и вышел прочь, не оглядываясь на крепкую фигуру танкиста. Бочкин с независимым видом поднялся на ноги, всмотрелся в полумрак избы, где лица пехотинцев сливались в одно черное пятно:

– Кто главный? Рядовой Бочкин прибыл. Когда в атаку, товарищ командир?

Из-за занавески на печке раздался зычный голос взводного:

– Послезавтра наступление, успеешь еще из окопа попрыгать. Сейчас давай не ори, отбой у нас. Вещи свои сюда перетащи, танкист. Завтра винтовку получишь, на вещевое довольствие встанешь, как документы твои политрук принесет и приказ.

– Есть! – бодро отозвался Бочкин и бросился в библиотеку за вещмешком. По дороге строя планы, как же в самый короткий срок попасть на границу немецкого и русского фронтов. Ведь ясно как белый день – попали его товарищи в страшную беду у немцев. Об опасности или смерти в первой же атаке он не думал, только одна мысль засела накрепко в голове – за линию фронта, спасать друзей!

* * *

Соколов открыл глаза от тоненького голоска, который его звал откуда-то из серой темноты:

– Товарищ командир, товарищ танкист.

Он резко сел, попал ладонью в ледяную жидкую трясину и содрогнулся от осознания: он посередине болота в лесах захваченной противником территории. И снова встрепенулся, неужели послышалось, что его кто-то зовет. Не может быть, это галлюцинация. Знакомый голосок снова позвал его:

– Дядя Лексей, товарищ танкист!

– Эй, я здесь. – Голос осип и ослабел от пороховых газов, а потом и от долгого сидения на сырой мшистой площадке.

– Нашелся! – заликовал Гришка. Его щуплую фигурку танкист почти не различал в вечерних потемках, лишь по тонкому голоску угадывал примерно его расположение.

– Ты один, Гриша? Где Бабенко, Семен Михайлович, с тобой? Ушли вы от немцев?

– Дядя Семен Федьку на себе несет, тот плохой совсем. Идет позади, а меня на болото послал вас поискать. Когда вы не пришли к березе, мы на болото двинули по следам от танка вдоль берега. Ух, вы там устроили, немцы до сих пор тягачами технику таскают.

– Тише, тише, не кричи. Вдруг и здесь дозор оставили.

– Неа, – уверенно заявил мальчик. – Мы в кустах сидели, смотрели. Всех раненых и фрицев с автоматами обратно в Меловой увезли.

Соколов с облегчением выдохнул, хотя бы немцы решили, что экипаж погиб вместе с затонувшим