Книга Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья - Юлий Сергеевич Худяков

монгольским армиям принесли, конечно, не столько страх жестоких наказаний, а высокий профессионализм, воинская выучка, боевой опыт военачальников и уверенность в своей непобедимости.

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО

Военное искусство монголов эпохи Чингисхана привлекало пристальное внимание современников и позднейших историков. Это не удивительно, если учесть масштабы монгольских завоеваний и панический страх, который монголы вызывали у своих противников.

Если о военном искусстве монгольских племен до образования государства трудно составить сколько-нибудь определенное представление из-за недостатка источниковой базы, то особенности ведения войн монголами в XIII в. подробно отражены в описаниях современников. Правда, многие источники, свидетельства современников малоинформативны и тенденциозны, расцвечены фантастическими подробностями о жестокости и свирепости монгольских воинов, о характере их вооружения и воинского снаряжения. Таковы описания, данные монгольским войскам Матью Пэрисом, утверждавшим, что монголы «одеваются в бычьи шкуры, вооружены железными пластинами, малорослы, дородны, дюжи, сильны, непобедимы, с незащищенными ничем спинами и грудями, покрытыми доспехами»[596]. В сходных выражениях повествует о монголах и император Священной Римской империи Фридрих II: «Они не знают иных одежд, кроме воловьих, ослиных и лошадиных шкур и вплоть до настоящего времени у них не имелось никакого иного вооружения, кроме грубых, скверно сколоченных железных пластин»[597]. Правда, далее автор замечает, что монголы — «бесподобные стрелки» и их военная мощь может стать еще более грозной ввиду усиленного перевооружения европейским оружием»[598].

Гораздо более информативны наблюдения Плано Карпини, который очень обстоятельно описал различные стороны военного искусства монголов. Собранные им сведения легли в основу всех последующих исследований.

М. Иванин справедливо отмечал: «Прежде начатия войны монголы обстоятельно узнавали о внутреннем состоянии государства, на которое намерены были напасть, о военных способах его; заводили в нем тайные связи, склоняли в свою службу недовольных; сведения собирали посредством посольств, торговых сношений и шпионов»[599]. Подобная целенаправленная и всесторонняя подготовка к войне несомненно способствовала успеху затеваемой кампании.

«Поход предпринимался по совещании в общем собрании, называемом курултаем, на котором присутствовали родственники хана и важнейшие сановники государства. Там определяли число войск и проч.»[600] Хотя участники таких совещаний и не имели решающего голоса, решения единолично принимал хан, сама процедура обсуждения, уточнения целей и задач кампании, определения направления наступления и количества военных сил, назначения командующего и его помощников способствовали успеху дела.

Монгольская армия начинала войну вторжением на земли противника на нескольких направлениях, «облавным способом», обходя опорные пункты и проникая на большую глубину на территорию неприятеля, нарушая коммуникации, пути подхода войск и подвоза снаряжения, парализуя возможность сопротивления. Если они не встречали активность сопротивления, «то проникали внутрь земли, разоряя все на пути, захватывая стада, истребляя жителей, отряжая части войск для наблюдения за городами и замками…»[601]. Противник нес большие людские потери и подвергался опустошению еще до того, как его армия давала решающее сражение. Плано Карпини уделил большое внимание боевым порядкам монгольского войска в походе: «Когда они желают пойти на войну, они отправляют вперед передовых застрельщиков, у которых нет с собой ничего, кроме войлоков, лошадей и оружия. Они ничего не грабят, не жгут домов, не убивают зверей, а только ранят и умерщвляют людей, а если не могут иного, обращают их в бегство; все же они гораздо охотнее убивают, чем обращают в бегство»[602]. Ю. Н. Рерих так оценивает передовые отряды монгольского войска: «При походном движении обращалось особое внимание на обеспечение войск и на разведку противника. Впереди главных сил двигались передовые отряды — авангарды. Боевая работа отрядов облегчалась сетью тайной агентуры, содержавшейся монгольским командованием. Отряды эти двигались налегке, без обозов, удаляясь на значительное расстояние от главных сил»[603]. Подвижный авангард, не отягощенный обозами и захватом добычи, намного превосходил по мобильности войска противника, получив возможность внезапного удара, скоростного маневра, стремительного контрнаступления.

Чингисхан смог убедить своих полководцев и воинов, что общая победа важнее сиюминутного захвата добычи. Накануне решающего сражения с татарами он говорил своим полководцам: «Если мы потесним неприятеля, не задерживаться у добычи. Ведь после окончательного разгрома добыча эта от нас не уйдет…»[604]. Благодаря своей мобильности и дисциплинированности авангард монгольского войска имел значительное преимущество над противником.

Вслед за авангардом наступали главные силы монгольского войска. «За ними следует войско, которое, наоборот, забирает все, что находит; также и людей, если их могут найти, забирают в плен и убивают. Тем не менее все же стоящие во главе войска посылают после этого глашатаев, которые должны находить людей и укрепления, и они очень искусны в розысках»[605]. Задачу главных сил составляло полное уничтожение всех очагов сопротивления, чтобы в тылу армии оставались только «дым и пепел». Плано Карпини уделил много места описанию преодоления водных преград монгольским войском, что представляло серьезное препятствие для скоростного продвижения средневековых армий. «Когда же они добираются до рек, то переправляются через них, даже если они и велики, следующим образом: более знатные имеют круглую и гладкую кожу, на поверхности которой кругом они делают частые ручки, в которые вставляют веревку и завязывают, так что образуется в общем некий круглый мешок, который наполняют платьями и иным имуществом, и очень крепко связывают вместе, после этого в середине кладут седла и другие более жесткие предметы; люди также садятся в середине. И этот корабль, таким образом приготовленный, они привязывают к хвосту лошади и заставляют плыть вперед, наравне с лошадью, человека, который бы управлял лошадью. Или иногда они берут два весла, ими гребут по воде и таким образом переправляются через реку, лошадей же гонят в воду, и один человек плывет рядом с лошадью, которой управляет, все же другие лошади следуют за той и таким образом переправляются через воды и большие реки. Другие же, более бедные, имеют кошель из кожи крепко сшитый; всякий обязан иметь его. В этот кошель, или в этот мешок они кладут платье и все свое имущество, очень крепко связывают этот мешок вверху, вешают на хвост коня и переправляются как сказано выше»[606]. С помощью таких простейших традиционных плавсредств монгольские войска оперативно форсировали большие реки.

Основой наступательной стратегии монголов было уничтожение живой силы противника. При обнаружении места расположения вражеского войска они, имея преимущество в скорости передвижения, проводили разведку боем. «Надо знать, что всякий раз как они завидят врагов, они идут на них, и каждый бросает в своих противников три или четыре стрелы; и если они видят, что не могут их победить, то отступают опять к своим; и это они делают ради обмана, чтобы враги преследовали их до тех