Книга Сердце Эрии - Эйлин Рей

сдерживавшая раскаленную лаву. Девушка подавляла эту боль уже несколько дней, но она все чаще возвращалась и туманила разум. Эскаэль потянулась к груди, но тут же отдернула руку. Она не покажет Атрей свою слабость!

Сестра с ядовитой усмешкой наблюдала за ней с высокого стула во главе стола – отца не стало несколько звеньев назад, и Атрей комфортно устроилась на его месте.

– Садись! – приказала она, и Слово толкнуло Эскаэль в спину, усаживая за стол рядом с Викаром.

Близнецы недоуменно переглянулись.

– Мы очень давно не устраивали праздничных чаепитий, – проворковала Атрей.

По спине Эскаэль пробежал липкий холодок.

Сестра взмахнула рукой, и слуги засуетились вокруг стола. Пока они наполняли серебряные кубки, Эскаэль с тревогой вглядывалась в лица остальных гостей: с противоположного конца стола ухмылялись мачеха и доверенные советники.

Что-то было не так.

Атрей отсалютовала своим кубком и прильнула губами к холодному серебру, подавая пример собравшимся. Стараясь не замечать ее насмешливый взгляд, Эскаэль принюхалась к алой жидкости, но не почувствовала ничего, кроме ароматной крови. Она сделала осторожный глоток, стараясь не поддаваться яростному голоду.

– Почему ты не пьешь, Викар? – Атрей нарочито недовольно поджала пухлые губы.

Викар оцепенел, остекленевшим взглядом уставившись в свой кубок. Его рука задрожала, и чаша выскользнула из ослабевших пальцев – вязкая кровь растеклась по столу и звонко закапала на пол.

– Ты испортил десерт! – взвизгнула Атрей. Она стремительно вскочила на ноги и так же быстро переменилась в лице, снисходительно улыбнувшись. – Ну ничего, я приберегла еще немного.

Сестра сомкнула ладони, звонкий хлопок пронесся по залу, отразившись от высоких мраморных колонн, и ударился в резные двери, которые в то же мгновение распахнулись и впустили двух Опустошенных. На их плечах безвольно повисла незнакомая девушка: коричневая юбка была разорвана, руки и бедра сплошь покрыты синяками, ноги волочились по полу, оставляя на отполированной до блеска плитке влажный алый след, но Эскаэль чувствовала – пленница еще жива. Слуги резко отпустили ее, и, осев на пол, девушка сдавленно застонала. Пышные золотые локоны прятали перекошенное от боли лицо.

В нос Эскаэль ударил знакомый запах. Уголки ее губ едва заметно дернулись в нервной усмешке. Что же это? Неужели такое озлобленное существо, как Атрей, было способно на привязанность? Да и к кому! Маленькое отродье боялось потерять Викара больше, чем сама Эскаэль, и решило оборвать все путы, связывающие его с внешним миром.

Эскаэль бросила взгляд на сестру, но та не сводила серых восторженных глаз с искаженного ужасом лица Викара.

Последней в зал вошла Сорэй и остановилась за спиной пленницы. Серебряные нити змеями вились вокруг ее запястья, ощущая манящий аромат человеческой крови.

– Что ты наделала? – сдавленно спросил Викар.

– Накормила нас! – ответила за Пряху Атрей, невинно хлопнув глазками. – Тебе не понравился подарок?

Викар сжал челюсти. Сорэй присела в насмешливом реверансе.

Все произошло слишком быстро, за мгновение между легким вздохом Эскаэль и изумленным криком мачехи: Викар схватил со стола тонкий серебряный нож, бросился к Атрей – и вот уже ее кровь тяжелыми каплями пятнает мраморный пол. Зажимая вспоротое горло дрожащими пальцами, сестра захрипела, покачнулась и рухнула на колени.

Эскаэль вскинула руку: иллюзия спорхнула с сожженных пальцев, и меж ними замерцали белесые струны, на мгновение ставшие видимыми. Атрей обмякла, будто кукла, подвешенная на тонких нитях.

Вокруг царила суматоха: мачеха истошно кричала, Викар отбивался от двух советников, размахивая перед собой окровавленным ножом, серебряные путы Сорэй извивались по полу, пытаясь ухватить его за ноги. И никто не обратил внимания на Эскаэль. Никто не заметил, как она сплела новый узор. Слово вырвалось из сердца Атрей, пролетело по невидимым струнам и спорхнуло с уст Эскаэль.

– Не двигаться! – хриплый крик оцарапал горло.

Слово острыми когтями впилось в души шинда, сковав их тела. Они застыли каменными изваяниями, и лишь их глаза испуганно бегали по полу или сияющему от радости лицу Эскаэль. Она разразилась ликующим смехом. Их страх – то, о чем она мечтала с того дня, когда первый из них плюнул ей в спину едкими проклятиями.

Викар – единственный, кого не коснулось Слово, – попятился.

– Что происходит? – испуганно прошептал он.

Эскаэль вытянула руку, любуясь черным блеском своей кожи, – теперь ей незачем было прятаться, теперь она могла быть собой. Девушка подцепила ногтем незримый узелок, темно-серый туман сомкнулся кольцом на шее Атрей и стремительно скользнул в зияющую рану, стягивая края и запечатывая душу сестры в обескровленном теле – она еще была нужна. Закованная в ловушку собственного тела и разума, безобидная…

– Атрей не хотела пускать меня в библиотеку к реликвиям Ольма, – пояснила девушка, когда молчание затянулось, – поэтому я спустилась ниже, в лабиринты, о которых не знали даже пропавшие боги.

– Эскаэль… – начал Викар, но сестра подняла руку, призывая к молчанию.

Она подплыла к нему, будто легкий порыв ветерка, и заключила родное лицо в ладони.

– Теперь мы свободны, Викар, – ласково произнесла она. Он не шелохнулся, когда сестра прижалась своей щекой к его и жарко зашептала на ухо: – Мы свободны. И отныне этот город принадлежит нам.

Ее взгляд вдруг упал на златовласую девушку – во время суматохи та отползла к стене. Эскаэль стиснула плечи Викара в объятиях, не давая обернуться, и едва заметно очертила указательным пальцем узор. Воздух застрял в горле пленницы – она пыталась позвать на помощь, но звуки таяли на ее губах, украденные темной Силой. Девушка обессиленно повалилась на спину, и Эскаэль отпрянула от брата, переключив свое внимание на неподвижную мачеху, – маска надменности на лице женщины сменилась страхом.

– Ты любишь смотреть, как страдают другие? – елейным голоском пропела Эскаэль и криво улыбнулась. – Так смотри, что я тебе покажу.

И мачеха смотрела, не в силах противиться ее воле и отвести взгляд от ничего не выражающего лица Атрей: тонкие нити, сотканные из Тьмы, пронзили бледные губы той, сшивая рот. По подбородку потекли тонкие струйки черной крови.

– Ей это больше не нужно, – засмеялась Эскаэль. – Ведь ее Слово теперь принадлежит мне!

Глава 8

Приземление выдалось жестким.

Наполнив наши легкие соленой водой и забив нам рты песком, Беспокойное море выплюнуло нас в сияющее кольцо света, по обратную сторону которого ожидала встречи каменная плита. Нога подвернулась, ослепляющая вспышка боли пронзила лодыжку, я упала коленями на бугристые камни, и даже мягкий мох, облепивший основание древнего сооружения, не смог смягчить удара.

Арий резко потянул меня в сторону, нещадно выкручивая запястье. Я отскочила за ним, и в этот момент на пол рухнули остальные: Эсса неловко шмякнулась навзничь и быстро перекатилась на бок, уклонившись от летящих следом Шеонны и Эспера. Я ощутила тупую боль, ударившую по его лапам, и содрогнулась. Тамиру яростно замотал головой и, шумно чихая, заелозил мордой о мох – соленый песок забил зверю нос и терзал его при каждом вдохе. Шеонна согнулась пополам и уткнулась лбом в пол, откашливая воду. Между ними упал Шейн, и магическое кольцо, в свете которого бурлило море, сомкнулось. Над нами нависла круглая монолитная крыша.

– Ты в порядке? – Арий помог мне подняться, придержав за плечи.

Я растерянно кивнула и попробовала отряхнуть с рукава пожухлую траву и налипшую грязь, но лишь размазала ее темно-бурой полосой по мокрой рубашке. Холодная ткань неприятно липла к телу, вода ручьями стекала с брюк и растрепанных волос, собираясь неровной лужей у ног. Запястье ныло, колени саднило, а острая боль в лодыжке неустанно напоминала о себе при малейшем движении, но, несмотря на все это, меня обуяла неподдельная радость. Друзья тоже выглядели не лучшим образом: вымокшие до нитки, потрепанные буйными водами Беспокойного моря, покрытые мелкими ссадинами, но живые и свободные, – и их глаза, как и мои, блестели от восторга.

Я засмеялась, но тут же хрипло закашлялась: соленая вода поднялась из легких, оцарапав горло.

– Где мы? – спросила Шеонна, задрав нос к потолку.

Массивный монолит украшали кружева мертвых рун. Поддерживающие его четыре колонны – пятая, расколотая надвое, лежала в высокой траве поодаль – были увиты спутанной сетью лиан, а за