Книга Перепутья - slip

Сирию. Может быть, он уже пришел к соглашению со своими коллегами и сейчас намеревался принести ее царство в жертву их обновленному союзу. А Сакса и парфяне всего лишь служили благовидным предлогом для того, чтобы вывести из Египта войска.

Сердце постепенно замедлялось, возвращая возможность мыслить трезво.

Возможно, она просто искала в темной комнате черную кошку, которой там даже не было.

В любом случае, ей нужно было узнать, с чем прибыл Педий – и отталкиваться уже от этого.

Несмотря на открытые нараспашку окна, в тронном зале стояла почти такая же жара, как и на улице. Когда Клеопатра вошла вовнутрь, вся следовавшая за ней свита отстала – и до трона она дошла уже в гордом одиночестве.

Голова невыносимо пекла под проклятым немесом. На улице он великолепно защищал от жара и пыли, но в душном помещении, куда не проникало ни единого дуновения ветерка, вреда от него было больше, чем пользы.

К сожалению, он был частью облачения царей, и снять его на людях было все равно, что обнажиться перед ними.

Элпид сразу же дернулся и подскочил к трону. Она коротко кивнула ему, мол “я тебя вижу, позже”, и он вернулся на свое место.

Посланник к Антонию из Рима был куда важнее любой информации, которую Элпид мог собрать.

Совсем скоро Каунос, в сопровождении нескольких мужчин, чья одежда выдавала в них римлян, показался на пороге тронного зала. По случаю жары и штиля, дверь стояла открытой, но даже это не помогало создать внутри хотя бы какое-то движение воздуха.

- Моя царица, - Каунос снова бухнулся перед ней на колени и поклонился. Римляне смерили его презрительным взглядом. “Свободные граждане республики”, конечно же.

Губы чуть дернулись. Ей удалось скрыть презрительную усмешку, что так и просилась наружу.

Молодые, самодовольные идиоты. Как дети, решившие, что они знают все лучше взрослых. Сколько таких было до них – и все они ушли вникуда. Пусть сейчас Египет переживал не лучшие времена, у нее не было никаких сомнений в том, что он выстоит. Выстоит, и останется свободным.

Вопрос заключался в том, выстоит ли она.

Словно не чувствуя их взглядов, Каунос подскочил на ноги и без запинки представил прибывшего посланника:

- Квинт Педий, квесторий, моя царица. Прибыл по важному делу к Марку Антонию.

От кучки римлян отделился мужчина со свитками в руках. Довольно молодой на вид, если и старше ее самой, то ненамного. Точно сын. Тот Педий, которого Клеопатра знала, был ровесником Цезаря.

- Царица, - кивнул Педий в знак приветствия. Никаких манер. Но что с него взять – римлянин, - Прости, мне сказали, что Антоний тоже здесь, - настороженный взгляд скользнул по ее лицу, - Но я его не вижу. Где он?

- Он не может сейчас присутствовать, - как можно более нейтрально парировала Клеопатра, - Однако ты можешь передать свое послание через меня.

- Мне сказано передать Антонию лично в руки, - Педий нахмурился еще сильнее и пошарил свободной рукой под тогой. Наверняка в поисках ножн.

Напрасно. В отличие от беспечного Цезаря, Клеопатра никогда не подпускала к себе никого без предварительного обыска – подданый или посланник других народов, не имело значения.

И даже это не гарантировало полной безопасности.

- Не беспокойся, я передам все Антонию лично в руки. В нетронутом виде, - Клеопатра улыбалась, но голос ее оставался холодным и сосредоточенным, - Или ты, квесторий, мне не доверяешь?

- Доверяю, - жестко ответил Педий, даже не пытаясь изобразить доброжелательность, - Но ты меня тоже пойми. Мне было сказано, что письмо необходимо передать Антонию лично в руки. Я не могу и не хочу подводить человека, приславшего меня. Поэтому. Где Антоний? Мне нужно его увидеть.

Некоторое время они с Педием молча смотрели друг другу в глаза. Убеждать его отдать послание по-хорошему изначально было провальной затеей. Уперся. Уперся, как баран. Нет, даже хуже – как Антоний.

Римляне…

Ну что ж. Он сделал свой выбор. Ей нужно это письмо – и она его получит.

Не важно, по-хорошему или по-плохому.

Клеопатра натянуто улыбнулась:

- Антония сейчас нет в Александрии. Он получил письмо от наместника Сирии, Децидия Саксы, об атаке парфян, и отправился ему на помощь. Ты с ним буквально на несколько дней разминулся. Если поторопишься – может, еще успеешь его догнать.

Упорство Педия переводило смутное подозрение, о том, что Антоний и Октавиан решили заключить союз за ее спиной, в категорию доказанных фактов. Облегчение, отразившееся на его лице после ее слов, зацементировало это убеждение.

Ну уж нет. Она не позволит этому сбыться. Она больше никогда не будет карманной царицей римлян.

Египет останется свободным. А она – его полноправной, никому не подчиняющейся царицей.

Чего бы это ни стоило.

- Спасибо. Именно так я и поступлю, - отозвался Педий.

Улыбка Клеопатры стала еще шире.

Ну попробуй. Попробуй.

Педий со спутниками едва успели скрыться за дверями тронного зала, когда Клеопатра одним жестом подозвала к себе Еврикрата. Если ради блага Египта требовалось провернуть какое-то не очень приятно пахнущее дельце – более подходящего для этого человека найти было невозможно.

- Видел? – одними глазами, она указала в сторону двери, за которой скрылась римская процессия.

Проследив за ее взглядом, Еврикрат утвердительно кивнул.

- Педий не должен покинуть Александрию, - без обиняков закончила свою мысль она.

Еврикрат оглянулся и рот его растянулся в понимающей улыбке.

- Будет сделано в самом лучшем виде, - отозвался он, - Еще что-нибудь, моя царица?

- Да. Принеси мне то письмо, что он должен был передать Антонию. Как именно ты это сделаешь, меня не волнует, однако никто не должен ничего узнать, - Клеопатра понизила голос буквально до шепота.

Все стены имели уши, даже стены ее собственного тронного зала.

Еврикрат кивнул. Глаза его светились коварством и это было достаточным подтверждением того, что он уже точно знал, как именно выполнит ее приказ.

Отпустив Еврикрата, Клеопатра заслушала доклад Элпида и, приказав никого больше не впускать в тронный зал, послала за другими близкими советниками. В свете открывшейся информации, она больше не могла делать все ставки на Антония. Нужно было прорабатывать альтернативные варианты.

Бурные обсуждения кипели до самого заката, однако итог их был неутешителен. Они могли набрать еще войск. Могли заполучить в союзники царей тех окрестных