Книга Патологоанатом. Истории из морга - Карла Валентайн

как это неэтичный анахронизм. Несмотря, однако, на то, что теперь эти образцы называют по-современному – плодами или мертворожденными младенцами – их выставление в музеях до сих пор является предметом ожесточенных споров, так как многие люди считают это неэтичным.

Различие методов извлечения органов в ходе патологоанатомического вскрытия определяется различным строением разных систем организма. После извлечения сердечно-легочного блока техник морга извлекает блок органов живота – совокупность таких органов, как желудок, поджелудочная железа, печень и селезенку. Потом следует мочеполовой блок – почки, надпочечники, мочевой пузырь и половые органы.

Я никогда не забуду, что когда во время стажировки впервые увидела матку и яичники, я была поражена их малыми размерами.

– И это она? – крикнула я так громко, что головы всех присутствующих сотрудников повернулись в мою сторону. Я не могла поверить, что они так малы. После всех менструальных страданий и вызывающих судороги болей, я воображала матку страшным, красным, зубастым чудовищем, покрытым острыми шипами. Мне даже подумалось, что она оскалит зубы, когда я прикоснусь к ней. Но, на самом деле, матка оказалась похожей на небольшую розовую сливу, а яичники напоминали два мягких миндальных орешка. Они выглядели такими хрупкими и безвредными. Я была потрясена, осознав, что такие ничтожные на вид органы могут причинять столько неприятностей! Я, конечно (хотя и не слишком охотно), примирилась с малостью и безобидной формой матки, но однажды я во время вскрытия обратила внимание, что матка имеет большие размеры, чем обычно, и сказала об этом врачу-патологоанатому.

– Док, вы не подойдете и не посмотрите вот на это? – спросила я, не зная, что делать.

Врач подошел, пощупал орган, прежде чем сделать длинный, аккуратный разрез вдоль длинной оси органа. Внутри оказался похожий на ангелочка ребенок, свернувшийся калачиком в чреве мертвой матери. Это было реальное воплощение того, что Иоанна Эбенштейн описывала как «безмятежного плода, свернувшегося в чреве старинной восковой анатомической Венеры». На таких муляжах студентов учили становлению, развитию и, даже, угасанию жизни.

Чрево матери может стать для ребенка и могилой.

Работа техника и патологоанатома, естественно, предусматривает вскрытие и плодов, и новорожденных, потому что печальная правда заключается в том, что младенцы тоже умирают – либо еще в чреве матери, либо вскоре после рождения. Представители нашей культуры не любят думать об этом: люди не хотят думать о кукольном доме – наборе маленьких инструментов, специально предназначенных для вскрытия младенцев: маленький прозекторский стол, специальные инструменты, маленькие пластиковые мешки и крошечные гробики. Эти гробики, поступающие в плоских картонных упаковках, как из мебельного магазина Икея, вызывают двойственные чувства: с одной стороны, понимаешь, что это последнее пристанище крошечного покойника, а с другой, невольно воспринимаешь его, как обувную коробку. Вскрытие маленького трупика дается тяжело, потому что при столкновении с этой необходимостью возникает материнское ощущение ужаса, связанного с тем, что погибло такое нежное, такое маленькое создание.

Но вскрывать умерших детей необходимо.

По большей части, в «Метрополитен» вскрытия умерших младенцев производили не по распоряжению коронера, а по просьбе и согласию родителей. От 15 до 25 процентов беременностей заканчиваются выкидышами, а 80 процентов их случается в первые три месяца беременности. Потрясенные и опустошенные родители обычно соглашаются, а иногда даже требуют вскрытия, потому что хотят получить ответы на свои вопросы. Что вызвало смерть ребенка, что можно сделать, чтобы избежать этого при следующей беременности?

В первый раз я вскрывала младенца в «Метрополитен», и выглядело оно совсем не так, как вскрытие трупа взрослого человека, к которому я привыкла. Я очень хотела научиться этому, так как хотела повысить свою квалификацию, и благодарна судьбе, что моим наставником из всех сотрудников госпитального морга оказался Джош, за которым я ходила, как тень. Он послужил хорошим буфером, смягчив ощущение ужаса, какое охватило меня при виде тельца мертвого ребенка на прозекторском столе. Джош не допускал глупых шуток, он не умничал и не задавался, но проявил незаурядное терпение. Видеть умершего ребенка, неважно, какого возраста, ребенка, из которого сейчас придется извлечь внутренности, это всегда потрясение, даже для такого человека, как я, человека, который за три года работы в моргах насмотрелся всякого.

Первым ребенком, которого мы вскрывали вместе, оказался мальчик, который погиб внутриутробно, то есть умер в матке живой матери. Он был еще слишком мал и не был похож на обычного младенца. Он умер на семнадцатой или восемнадцатой неделе. Кожа его была очень нежной («рыхлой») и интенсивно красной, а не розовой, из-за мацерации, из-за того, что после смерти она пропиталась амниотической жидкостью (разрушение кожи происходит из-за действия разрушающих белки ферментов, так же, как у умерших взрослых, но поскольку амниотическая жидкость стерильна, разложения трупа умершего в утробе матери младенца не происходит). Своими пропорциями он отличался от родившегося в срок младенца. Соотношение размеров головы и туловища больше соответствовало таковому соотношению у взрослого человека, конечности были длинными и гибкими, а не короткими и пухлыми, как у новорожденного. Он был похож на маленького взрослого человека, обваренного кипятком. Частично кожа отслоилась от тела из-за мацерации. В нем было что-то от рептилии или от инопланетянина, но при всей необычности его вида, это, несомненно, был человек. На закрытых веках виднелись миниатюрные белесые реснички, глаза были закрыты, и им уже никогда не было суждено открыться. На пальчиках виднелись крохотные, размером с булавочную головку, ноготки. Он весь выглядел, как маленькое чудо. Мне не довелось стать матерью, но того ребенка я восприняла, как нечто особенное, нечто неповторимое, и мне очень не понравилось, как с ним обошлась женщина-патологоанатом, которая взяла трупик за ножки и бросила на весы, как рыботорговец, выуживающий из бассейна зеркального карпа. Неужели так обращаются с детскими трупами все патологоанатомы-перинатологи? Этого я не знала, как и вообще в тот момент ничего не знала обо всей этой процедуре. Но я была сильно смущена, когда врач начала диктовать, а Джош записывать результаты вскрытия.

В этом описании встретились некоторые незнакомые слова, например, «верникс» или «лануго». Верникс – это беловатая первородная смазка, которой покрыто тело новорожденного младенца (обычно об этом узнают из телевизора, если, конечно, ваше хобби не посещение родильных отделений), а лануго – это короткие волоски, которыми эмбрион обрастает на сроке пяти месяцев. Эти волосы затем выпадают в амниотическую жидкость на сроке от семи до восьми месяцев. Но и это еще не все. Так как младенец заглатывает амниотическую жидкость и питается ею, то в его кишках обнаруживается лануго, составляющее часть мекония, первородного кала.

Для меня это был безумный новый мир! Я уже знала, что