Книга Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2 - Семен Маркович Дубнов

тысячам семейств, Александр I словесно приказал, чтобы комитет министров указал белорусскому генерал-губернатору Хованскому «способы промышления и прокормления тамошних евреев на местах их нового жительства». Но никакими «способами» нельзя было смягчить бедствия людей, обреченных на изгнание из старых гнезд, на разорение и скитания.

Вскоре власти принялись выдворять сельских евреев. К январю 1824 года было уже выселено из деревень обеих губерний свыше 20 тысяч человек. В переполненные города и местечки стекались несчастные толпы изгнанников; там бродили они по улицам, помещались десятками в одной комнате, ютились в синагогах, а многие за недостатком жилищ подолгу оставались на улице с семействами в зим­нюю стужу. Между ними стали развиваться болезни и усиленная смертность[16]. Нужно ли было для блага страны это человеческое жертвоприношение? Ответ на это дало само правительство, но уже слишком поздно. «В Белоруссии опыты не оправдали предположений о пользе означенной меры (выселения из деревень), — говорилось в Государственном совете в 1835 г. — Двенадцать лет протекло со времени приведения оной в действие, но из сведений, имеющихся в Департаменте законов, известно только, что сие разорило евреев, и отнюдь не видно, чтобы улучшилось от того состояние поселян».

Белорусский разгром был только началом нового законодательного похода против евреев. Почти одновременно с указом об изгнании из деревень был учрежден (указом 1 мая 1823 г.) новый «Комитет для устройства евреев», в состав которого вошли министры внутренних дел, финансов, юстиции и просвещения. Комитету была поставлена широкая задача: «изложить мнение свое, на каком основании удобнее и полезнее было бы учредить пребывание евреев в государстве», и указать способы «к лучшему устройству гражданского положения сего народа». В таких мягких выражениях рисовалась гласная задача комитета; негласная же его миссия, обнаружившаяся на деле, была точно охарактеризована позднейшим признанием официального источника: «При самом учреждении Еврейского комитета в число его обязанностей было поставлено, чтобы он имел в виду меры к уменьшению евреев вообще в государстве» ... С этой целью сокращали район еврейской оседлости путем выселения из деревень Белоруссии, а затем додумались до выселения евреев из польской пограничной полосы, под предлогом охраны ее от контрабандного промысла. По предложению правителя Царства Польского, великого князя Константина Павловича, Александр I подписал в 1825 г. два указа об удалении на 50 верст от границы всех живущих там вне городов евреев, кроме лиц, владеющих недвижимостью. Опять кидали жителей с насиженных мест там, где разумная политика ограничилась бы усилением пограничной стражи. Вследствие нежелательного «размножения евреев» в пограничных губерниях запрещено было еврейским эмигрантам из соседних государств, особенно Австрии, селиться в России (1824).

Так относилось к евреям правительство. Как же относилось к ним тогдашнее русское общество? Революционное движение декабристов раскрыло настроение прогрессивной части русского обще­ства, не очень дружелюбное к евреям. Образованному русскому че­ловеку жизнь замкнутых еврейских масс была совершенно чужда. Его пугали эти странные обычаи и религиозные обряды, ригоризм рав­винов, экстаз цадиков, возбужденность хасидских масс в Южной Рос­сии, где находился главный штаб военных заговорщиков, готовив­ших революцию. Вождю декабристов, Пестелю, еврейский вопрос представлялся почти неразрешимым. В его проекте конституции но­вой России («Русская правда») перечисляются те свойства евреев, ко­торые делают их, по мнению автора, совершенно непригодным эле­ментом гражданского общества. Евреи «неимоверно тесную связь между собою сохраняют», что «делает невозможным смешение их с каким бы то ни было другим народом»; раввины[17] имеют неограниченную власть над массою; они держат народ в духовной кабале, «зап­рещая ему чтение каких бы то ни было книг, кроме Талмуда»; евреи «ожидают прибытия Мессии, который должен их водворить в их цар­стве», и поэтому «считают себя временными обывателями края, где находятся»; отсюда — их пристрастие к торговле и пренебрежение к земледелию и ремеслам. Не замечая тяжелого бесправия евреев, Пес­тель считает их даже привилегированной частью населения: они не дают рекрут, имеют свой раввинский суд и «право воспитывать де­тей в каких правилах хотят», между тем как они «сверх того всеми теми же правами пользуются, как и прочие народы христианские» (!). Пестель предлагает будущему революционному правительству («Верховное временное правление») два способа решения еврейско­го вопроса. Первый состоит в том, чтобы уничтожить «вредное для христиан влияние тесной связи евреев между собою»; для этого нуж­но созвать «ученнейших раввинов и умнейших евреев» (очевидно, Пестель слышал о парижском Синедрионе) и с их помощью при­нять меры для искоренения еврейской обособленности. Второй способ заключается в почетном изгнании евреев, а именно «в со­действии евреям к учреждению особенного, отдельного государ­ства в какой-либо части Малой Азии». Для этого Пестель предла­гает следующий фантастический план: «Назначить сборный пункт еврейского народа и дать несколько войск им в подкрепление. Еже­ли все русские и польские евреи соберутся на одно место, то их будет свыше двух миллионов. Таковому числу людей, ищущих отечества, не трудно будет преодолеть все препоны, какие турки могут им про­тивопоставить, и, пройдя всю Европейскую Турцию, перейти в Ази­атскую и там, заняв достаточные земли, устроить особенное еврейс­кое государство». Пестель склонялся больше к этому способу реше­ния еврейского вопроса[18], но, сознавая, что это «исполинское пред­приятие требует особенных обстоятельств», он не ставил его в «осо­бенную обязанность Верховному правлению».

Таким образом, если бы осуществился первый план Пестеля (о втором, фантастическом, нечего говорить), евреи получили бы от временного правительства освобожденной России не гражданское равноправие, а суровый регламент австрийского или старопрусско­го образца. Взгляды Пестеля на еврейский вопрос разделялись, впро­чем, не всеми декабристами. В проекте конституции вождя «Север­ного общества», Никиты Муравьева, первоначально намечалось пре­доставление евреям гражданских прав только в «черте их оседлости»; но во второй редакции проекта эта оговорка была устранена, и установлен был принцип полного равноправия.

§ 22. Военно-исправительная система Николая I

Подавлением восстания декабристов в Петербурге началось царствование императора Николая I (1825), и все оно было сплош­ным торжеством грубой силы над либеральными движениями века. Самобытная российская реакция должна была создать и своеобраз­ную систему решения еврейского вопроса. И она это сделала желез­ною рукою самого необузданного из автократов.

Волею судеб вознесенный на высоту престола, предназначен­ный раньше к военной деятельности, Николай Павлович интересо­вался еврейским вопросом только с точки зрения казарменной perламентации. Он имел случай в молодости видеть мимолетно еврейс­кие массы, когда в 1816 г. совершал образовательное путешествие по России. В своем путевом журнале великий князь отметил впечатление, произведенное на него чуждым народом: «Гибель крестьянских провинций (Белоруссии), жиды здесь — вторые владельцы (после дворян-помещиков); они промыслами своими изнуряют несчастный народ. Они здесь все: и купцы, и подрядчики, и