Книга Сказки - Татьяна Ивановна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Кузька несмело шагнул на крыльцо.
Когда он перелезал в избу через порог, дверь возьми да и скрипни. Кузька с сундучком — под веник. Вошла девочка с тряпичной куклой.
— Чего-тось дверь у нас скрипнула. Не вошёл ли кто? — спросила она у куклы, но ответа не дождалась и сказала: — Должно́, ветер, кому же ещё? Все в поле. Пойдём-ка, спать тебя положу, песенку спою.
Отнесла куклу на скамью, укрыла платочком и сказала успокоенным голосом:
— Не прибрано-то у нас как! Дом новый, а грязи, будто год изба стоит…
Взяла веник да так и села от испуга. Под веником кто-то был. Лохматый, блестит глазами и молчит. И- бегом под печку!
— Никак, домовой! — ахнула девочка Настенька. — А матушка с батюшкой всё горюют, что наш домовой в старом доме остался!
Стал Кузька жить-поживать, добра наживать. И так хорошо хозяйничал в своем новом доме, что слух о нём прошёл по всему свету и долетел до Кузькиной родной деревни. Она не сгорела, люди потушили пожар. И Вуколочка, и Сюр, и Афонька с Адонькой, и даже сам дед Папила ходили к Кузьке в гости. А сундучок ему оставили, пусть бережёт.
Наташа и Кузька
Всё это рассказал Наташе волшебный сундучок, когда в него положили (домовёнок сам об этом попросил) Кузькин портрет, который нарисовала девочка. Рисовать его было не так-то просто.
— Оно бы и хорошо, — говорил Кузька, разглядывая картинку за картинкой, — да нарисован не я. Это Чумичка, мой троюродный брат, чучело лохматое! Рисуй заново! Опять не я. Либо Афонька, либо Адонька, их даже матушка с батюшкой не различают. Как ты угадала? А это неведомый какой-то домовёнок. Интересно: чей он, откуда, как зовут? Ещё рисуй!
У Наташи руки устали, карандаш не слушается. Кузька заглянул в альбом:
— Конурник нарисован! Как есть вылитый конурник! Не слыхала, что ли? Конюшенники — в конюшнях, при лошадях, а конурники — при собаках, собачьи домовые. Через каждое слово на собачий лай перескакивают. Что ж ты меня-то не нарисуешь? Или я хуже конурника?
Кузька так огорчился, что девочке стало его жалко. И на чистом листе возник ещё один рисунок. Увидев его, Кузька перекувырнулся от радости. Всё в точности, будто в зеркало глядится! Ну, может, помоложе лет этак на сто. Шесть веков ему на рисунке, не больше.
Рисунок положили в сундучок и спели волшебную песню. Когда сказка кончилась, Наташе захотелось посмотреть на рисунок. Но рисунка в сундучке не было.
— Весь рассказался! — обрадовался Кузька. — Сказка вся! Сказал бы лучше, да нельзя!
Тихо стало в комнате. Только дождь стучит за окном.
— Кузенька! — шёпотом спросила Наташа. — А кто была Настенька?
— Твоя прабабушка! — ответил домовёнок.
— А где маленькая деревенька?
— Вот здесь. Где сейчас наш дом стоит.
— Как здесь? А небольшая речка? — удивилась Наташа.
— В трубе течёт, — важно ответил Кузька. — Сначала удивилась, когда в трубу её загоняли, а теперь привыкла, течёт себе под землёй. Наполнит пруд, поглядит на небо, на дома и опять под землю.
В окна стучал дождь.
— И как ему не надоест? — рассуждал Кузька, — Сухого места на земле небось не осталось. И стучит, и скребётся, к нам просится. А что это он в дверь стучит?
— Мама не велела открывать дверь, — вспомнила Наташа.
— Кому попало не велела, — уточнил Кузька. — А это неизвестно кто, да ещё не звонит, а стучится. Вот откроем и посмотрим.
Наташа открыла дверь. Никого нет. Оглянулась, и Кузьки нет. Только мокрые следы ведут в её комнату. Вернулась, а там среди игрушек сидят два Кузьки. Второй домовёнок поменьше и весь рыжий. Смотрит на девочку, молчит и улыбается.
— Это Вуколочка! — сказал тот Кузька, который покрупнее. — Он тебя стесняется. Долго молчать будет.
Вдруг девочка услышала какой-то плеск в углу. В круглом аквариуме среди снующих рыбок кто-то сидел и глядел круглыми печальными глазами.
— Это водяной, — объяснил Кузька. — Крохотный ещё. Вуколочка его по дороге нашёл. Испугался темноты в трубе, вылез из речки. Пусть поживёт у тебя хотя бы лет шестьдесят, пока немного не подрастёт. Ладно?
