Книга Ведьмина ночь - Екатерина Лесина

уточнила я. — И город ты… убрала?

— Не я. Земля… землю держать надо было. И реки. Озеро. Реки, как сила моя выплеснулась, в волнение пришли. Озеро… поднялось. Земля опустилась. А там уж… он не хотел умирать. Он крови древней. И я… и дотянулись, сумели. Сила наша сплелась, перепуталась… наша, и та, что жрец принес, чужая… она ядом… источник… клятву принял. Исполнил…

Вдох.

И выдох. В груди свистит.

— Мать его… приходила… откупить пыталась… он тоже… тянули… дары богатые… только как? Я бы… и отпустила. Я простила. Давно уж простила… и сама глупа была, не поняла. И он… но не могу. Выйти отсюда не могу. И он тоже. Помоги.

— Чем?

— Освободи… дай уйти… он тут и я тут. Я тут — и он… как… клялись. Вдвоем. Всегда вдвоем… до скончания мира…

Голос слабеет.

— Как?

— Дверь… найди… отопри… ведьмина ночь… покажет сокрытое… найди… любую… одну дверь отопрешь, и все отопрутся… сними тяжесть, отпусти. Ты сумеешь.

Я?

Да вот что-то мне самой бы так в себя поверить, как она в меня верит.

— С чего вы взяли-то…

Бледная рука с трудом оторвалась от доски, чтобы дотянуться до лица моего. И пальцы коснулись, уже едва-едва теплые. А девица улыбнулась.

— Я тебя узнала…

Охренеть.

Глава 23

В себя я пришла там, на темном ковре из листвы. Солнце клонилось к закату, а стало быть, провалялась я у источника не один час. Но при этом чувствую себя великолепно.

Отдохнувшей вот.

Главное, в легких не хлюпает и вообще… я села, пригладив волосы. Поглядела. Дуб… в темноте кора его, листья слабо светились, этаким вот зеленоватым светом.

Биолюминисценция.

Или магия.

В общем, объяснение можно выбрать на свой вкус. Или не выбирать. Я встала на четвереньки. Потрогала ладонь, убедившись, что она зажила. Подобралась к источнику, который по-прежнему притворялся черным кругляшом воды. Даже потрогала, осторожненько так, предварительно распластавшись на земле, потому как падать туда снова категорически не хотелось.

Вода была холодной.

И я не удержалась, поймала каплю губами. Сладкая какая… и сила в ней поет. И не чувствую я от этой силы зла. Осмелев, я зачерпнула воду горстью.

Выпила.

Хорошо-то как… правда, Свята заждалась… если вовсе дождалась.

Я перевернулась на спину и уставилась на небо. Сквозь плотную крону дуба проступали отдельные куски его, бледно-лиловые, с характерной позолотой, намекающей, что до заката осталось всего ничего.

И надо бы вставать.

Но не хочется.

Вот что это было-то? Видение? От того, что в голову напекло? Почему бы и нет. Напекло же. И вообще, кто по лугам да без панамки разгуливает? Да в самый солнцепек. И главное, напекло — это куда более реалистичная история, чем эта затянувшаяся на века мелодрама.

Только… не получается поверить.

В солнцепек.

И видения.

Я со вздохом перевернулась набок. И на четвереньки. Меж листвы что-то блеснуло, и я, протянув руку, вытащила монетку. Ту самую, древнюю с виду, со стершимся краем, который с одной стороны вроде даже тоньше был. Со знаками непонятными.

— И что мне с ней делать? — я положила монетку у источника. — Мне чужого не надобно…

Укоризненное шипение стало ответом, а из плотной листвы вынырнула змейка. Такая вот… тоненькая, махонькая и золотая от носа до кончика хвоста.

Все-таки не привиделось.

Змейка свернулась вокруг монеты и, приподняв голову, уставилась на меня бусинами глаз. И что сказать-то? А главное, делать-то что?

— Что? — спросила я и протянула руку. Змейка скользнула на нее, я даже не вздрогнула. Ну… почти. Все-таки змея. А их я не боюсь, но опасаюсь. Прикосновение было сухим и горячим. А она обвилась вокруг запястья и затихла, притворяясь браслетом.

Монету я тоже взяла.

Огляделась.

— Можно, — спросила, — я еще приду? Я пока ничего не понимаю, но… вдруг да опять подскажешь? Или чего толкового в голову придет.

Ветви качнулись, а по щеке скользнул лист, гладкий такой, темного малахитового оттенка.

Настоящий.

— Спасибо, — лист я тоже взяла. В памяти всплыла пара-тройка рецептов, в которых дубовые листья нужны. Правда, тратить такой, чтобы заговорить зубную боль, глупо. Да и не заговаривают её более, зачем, если стоматологи есть?

Из рощи я вышла сразу к реке.

И это тоже что-то да значило, потому как направлялась я по тропе к лугу, а тут вот… тонкие березки расступились, и я оказалась на берегу. Речушка… да обыкновенная с виду. Таких множество. Не сильно широка и явно неглубока, вон, вода полупрозрачная, золотом закатным подкрашенная. Дно видать с песком желтым, с камушками и ракушками, которые из песка выглядывают. Вдоль берега протянулись зеленые косы водорослей. И рогоз на той стороне поднимается сплошною стеной.

И вода плывет, качает одинокую звезду, что уже прорезалась на небосклоне. Вплотную к берегу подобралась береза, чуть накренилась, то ли пытаясь до воды дотянуться, то ли сгорбившись под тяжестью прожитых лет. А у березы стояла корзинка.

Знакомая.

И на крышке, прижатый камнем, белел листок.

«Мы пошли домой. Бутер оставили. Надеюсь, все хорошо. Выйдешь — позвони. Свята».

И чуть ниже приписка другим почерком, донельзя аккуратным. Я такие буквы только в прописях и видела.

«Я поставлю в известность деда о том, что вы задерживаетесь. У леса будет ждать Маверик».

Чудесно.

Записку я спрятала в карман, ничуть не удивившись, обнаружив в нем еще одну монету. Этак я разбогатею… А вот бутерброд был лишь один и тот слегка надкушенный. Но ничего, я не гордая.

Я села под березой и, глядя на воду, задумчиво жевала бутерброд.

Мысли в голове роились…

Да какие только не роились. И о собственной избранности в том числе. А что? Чем не вариант. Дитя ведьмы и полозова внука куда-то да сгинуло. Унесли его за горы высокие, за реки глубокие и как там еще в сказках, да вырастили в чужой земле.

И жило оно, имени не зная.

Ага… год от года.

Век от века.

А теперь вот я появилась, вся такая расчудесная, и вернулась в родные края справедливость вершить или что там еще надобно. Вершить не хотелось. А вот комара на шее я прихлопнула и поднялась.

Идти надо.

И Святе позвонить, а то ведь с нее станется сбежать мне на помощь. Или еще чего удумать. И Маверик тоже наверняка заждался. Хотя, конечно… сама бы добралась, тут недалече.

Из леска я вышла на уже знакомый луг, и тропа сама под ноги легла. Пахло, правда, иначе, травами, которые в силу входят. Еще немного и зазвенят, сами запросятся в руки. Три дня будет, чтобы собрать. Один — до ведьминой ночи, второй — после. Ну и в самую ночь, если не закрутит, не заворожит чужая сила.

Тоже может быть.

Машину я увидела издали. Знакомая уже. И подошла, постучала в стекло.

— Доброй ночи.

— Доброй, — ответили мне, дверь открывая.

Не Маверик.

Княжич. Тот, который Лютобор. Вот уж кого не ожидала увидеть.

— А вы тут что делаете?

— Да… ничего. Сижу вот, вас жду.

Чудесно. Еще немного и точно возгоржусь, а заодно в собственную избранность поверю. Раз уж меня тут княжич дожидается.

— Я не специально, — сказала я, руки за спину пряча. — Как-то так оно…

— Источник заморочил, — княжич дверь открыл. — Садитесь, довезу.

Возражать не стала, забралась в теплое, пахнущее кожей, нутро машины.

— Там вам пакет. Свята собрала. Сказала, что вы голодной будете.

— Да не особо…

— Назад точно не повезу.

Он поправил зеркало. Вряд ли затем, чтобы меня лучше разглядеть.

— Как сходили? — поинтересовался княжич светским тоном.

— Неплохо… неожиданно, скажем так. И вопросов… появилось.

— Про город пропавший?

— И про него тоже. А вы про него слышали?

— Слышал, само собой. Местная легенда. Хотя… в реке порой находили кое-что. Монеты. Старинные украшения. Археологи деда давно просят, чтобы разрешил раскопки провести. Хотя бы поверхностные. Что-то у них там теория.

Теория.

Ага.

То есть, город скорее был, чем нет.

— Я его тоже одно время искал, — ехал Лют медленно, даже не столько ехал, сколько крался, если так можно выразиться. Тишком да у обочины. — Еще подростком… и Гор. На свою голову… Есть легенда, что в городе хранятся невиданные сокровища.

Не в городе, но хранятся. Или возле города… ну, я ведь точно не знаю. Я даже не знаю, существуют ли они на самом деле. Хотя… я сунула руку в карман, нащупав две монетки. И змейка сжала руку.

— Мы их традиционно ищем… но стараемся особо не углубляться. Скажем так… не везде нам рады. Хотя такие места чувствуются. Но если серьезно, думаю, что город был. Есть косвенные свидетельства, в том числе и не наши. В византийских рукописях встречается упоминания