Книга Герцогиня: ветер судьбы - Марианна Красовская

меня, затягивая и немного успокаивая. Но я хотела сейчас холода, чтобы он овладел моим сердцем, чтобы не было страшно.

Горячие руки неожиданно подняли меня. Я не слышала, как подошёл Арман.

– Маленькая, ты чего тут? – невыносимо нежно спросил меня муж, легко перенося в постель. – Болит что-то? Ты плачешь?

– Арр, – выдохнула я, цепляясь за его плечи и вжимаясь в сильное теплое тело. – Арр, не покидай меня.

– Не покину, – засмеялся он. – Солнце едва взошло, о чем ты!

– Арр, я беременна, – выпалила я, не позволяя себе передумать. Он окаменел. – Я так тебя люблю! Мне страшно, что ты теперь уедешь и оставишь меня!

Тяжёлая рука легла мне на волосы и осторожно погладила.

– Ну, пару месяцев я точно буду с тобой, – спокойно сказал муж. – А там посмотрим. Это когда тебе рожать, получается?

Я попыталась посчитать, сгибая пальцы, но все время сбивалась.

– Предположим, сейчас срок месяц-полтора, – помолчав, заговорил Арман. – Весной, выходит. Что ж. В этом году займусь ремонтом Белого замка. Не могу же я остановить тебя одну, ты же с ума сходить будешь, а волноваться – вредно для ребёнка.

Я громко шмыгнула носом. Он не уплывет сейчас, а там— ремонт, строительные работы, это все не быстро! К тому же ребёнок родится, не оставит же он меня одну? Год, даже больше у меня есть! Я знаю, как быть – успею забеременеть вторым. И тогда он снова останется!

– Глупая маленькая девочка, – шепнул Арман, укутывая меня в одеяло. – Не понимаю, зачем выдавать замуж детей и заставлять их рожать детей? Куда торопиться?

– Я не ребёнок! – приглушенно возмутилась я. – Я взрослая женщина!

– Ты как моя сестра, – вздохнул Арр. – Лиса тоже считает себя взрослой. А я её с рождения нянчил. Она для меня всегда ребёнок, даже в шестнадцать. Хочешь, поедем в Белый замок к ней, вы вроде подружились?

Я кусала губы, потому что понимала, к чему он клонит. Если у меня будет подружка, не так уж и страшно будет меня здесь бросить, я же не одна останусь. Расчетливый он, недаром – адмирал. Всё продумывает на несколько шагов вперёд.

Ну так и я не дура. Не отпущу.

Запустила ледяные ладони под его рубашку – и когда только он успел её накинуть? Ощупала бока, водя пальцами по шрамам. Провела губами по ключице.

Арман выдохнул, сминая мою сорочку.

– А тебе можно? – хрипло спросил он, поглаживая большими пальцами мой зад. – Или теперь стоит воздерживаться от любовных утех?

– Я же не больна, – ответила я между поцелуями. – И чувствую себя отлично.

Его руки быстро стянули с меня сорочку, зарылись в распущенные волосы, оттягивая голову назад, заставляя прогнуться. Руки были грубыми, наглыми, а губы – нежными, очень осторожными. Чувствительная до боли грудь терлась о волосы на его теле, бедра дрожали от нестерпимо уже желания, но сама я проявлять инициативу боялась. После той ночи, когда он изощренно заставлял меня кричать, все было по-другому. Арр был неизбежно нежен, терпелив и осторожен, а я скромна и тиха. Я даже стоны старалась сдерживать, я не Виро, мне не положено.

Муж целует мою шею, облизывает ключицы. Мне ужасно хочется, чтобы он прикусил кожу, оставляя след. Хочется огня, страсти, жаркого сплетения тел. Но он нетороплив, как всегда. Укладывает на постель, разводя мои колени и проникая аккуратно, мягко. Я всхлипываю, цепляясь за его плечи. Так хорошо, так сладко... и так мало! Словно угадывая мои желания, Арр движется чуть быстрее и резче, я подаюсь ему навстречу, постанывая. Он тяжело дышит, то и дело замирая и вздрагивая, приподнимается на локтях, опасаясь меня задавить, и я схожу с ума от того, что ему хорошо со мной. Вжимаюсь губами в его плечо, сдерживая стоны, раскрываюсь до конца, позволяя ему запульсировать внутри меня и захлебываясь его удовольствием.

Ему хорошо со мной! Разве это не счастье? Разве не лучшее, что может быть в жизни? Слушать его дыхание, смотреть на него спящего, наслаждаться его объятиями – мне ничего больше не нужно. Он со мной, это главное.

Я прячу слезы, текущие из глаз. Он не замечает. А если и замечает, то не комментирует. Ладонь Армана лениво гладит мне волосы, и я вытягиваюсь под его лаской, как кошка. Впереди новый день, полный света и веселья. Впереди – почти целый год счастья, год рядом с ним.

– Стало быть, я заканчиваю здесь cвои дела, – помолчав, сообщает мне Арман. – И вернемся на Север. Вам будет лучше там, спокойнее. И чужих там меньше, и моя семья рядом. А ниххонцы все равно уже собираются домой. Или вам больше по душе столичная жизнь, Иветта? Можете не скрывать от меня, сейчас я сделаю всё, чтобы вам угодить.

Я задумалась. Здесь, конечно, весело, но не для будущей матери. К тому же я хочу, чтобы мой сын родился в замке Шанторов. И там Арман будет безраздельно принадлежать мне, не будет ночных отлучек и всяких придворных дел. И да, я не хочу, чтобы при дворе видели мою беременность. Женщина в положении нехороша и капризна: сначала тошнота и сонливость, потом расплывшаяся талия, отекающие ноги и подурневшее лицо. Мама Авелин, впрочем, была почти красавицей, когда носила Янголь, но капризы ее мог вытерпеть только Акихиро Кио, остальные мечтали, чтобы она как можно скорее родила.

Ниххонцы считают, что слабости человеческие нужно скрывать, а уж будущей матери и вовсе нельзя переживать. Нужно проводить время в покое, много гулять, слушать музыку и наслаждаться природой. Я на миг зажмурилась, представляя великолепие северных лесов осенью: столица никак с ними не сравнится. Решено. В замок Шантора – гулять и наслаждаться своим положением.

26. Авелин

Отъезд на Север пришлось немного отложить: испортилась погода, похолодало, начались дожди. На море шторма, всяческие прогулки пришлось прекратить.

Ива чувствовала себя неважно, плохо ела, много спала. Ее уже тошнило не только утром, но и днем, и вечером, и ночью, и даже зелья ниххонские ей не помогали. Всё это нужно было пережить, и Авелин с радостью бы побыла еще немного рядом с дочерью, вот только дома ее ждали другие дети. А Ива была совсем уже взрослой, самостоятельной. Впрочем, видят боги, за Янголь Авелин волновалась гораздо меньше. Знала, что Иветта могла натворить глупостей,