Книга Студент(ка) в Академии льда - Линда Осборн

Парни, измазанные гарью, выглядели не лучшим образом, но, однако, они были живы, и за это нужно было благодарить мелкого мальчишку, больше похожего на воробья, отдавшего свою жизнь за жизнь друзей и будущее всей академии. Слезы, закипевшие в уголках глаз, обожгли щеки, а горло сжал спазм.

— ЧЧеррртт, — ругнулся от души и повернулся, чтобы снова и снова пытаться проникнуть за ту потаенную дверь, которая каким-то чудом открылась Кэну, хотя до этого о ней явно никто и не знал…

И вдруг…Чуть вдали, за одной из разрушенных кирпичных стен мелькнул огонек. Раз, другой, преломился от угла и скользнул по обломкам крыши возле меня.

— Стар! — разнесся зычный голос над темным небом. — Брэндон!

— Я тут! Тут! — истошно закричал, забыв о боли во всем теле и рванув туда, где мелькал спасительный свет фонарика, похожий на заплутавшего светлячка.

— Брендон! — темная фигура мужчины направила на меня руку с фонарем, и его свет на миг ослепил. Я прижал ладонь к глазам, и кивнул, сглотнув. Помощь пришла! Какая бы ни была, но помощь пришла!

— Сын, — огонек скользнул в другую сторону, и пришлось несколько раз сморгнуть, чтобы вернуть зрение, потому что все резко стало темным. — Сын!

#тайное становится явным

— Я несколько раз пересмотрел видео из вашего дома, когда оттуда выходили девушки, и это показалось мне подозрительным — они выходили слишком рано. Не так себя ведут фанатки хоккеистов, которые накануне разбили в пух и прах команду неприятеля, — отец продирался по узкому коридору вслед за мной, и, с трудом дыша, говорил. Подозреваю, что темная каменная кишка давила на его сознание сильнее, чем на мое, и ему было психологически трудно находиться в замкнутом пространстве, потому он впервые за много — много лет говорил мне наедине больше слов, чем прежде.

— Естественно, когда оказался в вашем дома, никого там не обнаружил, но получилось отследить, куда вы выехали.

— Похоже на сталкерство, — вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать, что говорю это вслух.

Однако отец сделал вид, что не слышит меня.

— Первородный Дух — это очень, очень серьезно. Он таится под землей, в Бескрайней Мгле, и, если найдут подходящий сосуд, призывают его, чтобы завладеть им. Это может быть и человек, и маг…А если прорвется наружу, то начнется хаос и бесчинства. Могут пострадать все…

— Как ты оказался здесь? — я остановился, чтобы подождать, пока отец, пыхтя и проклиная шепотом узкие стены коридора, догнал меня.

— Ритика Олсен, которая дала вам машину, показала, как можно отследить ее местонахождение. Я вызвал преподавателей-магов из Йелля, но, кажется, прибыл все равно первым.

В этой темноте, в этом длинном, бесконечном коридоре, который все не кончался и не кончался, когда все время швыряло то в жар, то в холод, наш разговор с отцом казался мне сюрреальным. Потому что мы говорили. В этом был виноват или страх замкнутого пространства, или волнение от грядущей встречи с Духом Огня, но он впервые вел разговор так, как это делают нормальные люди… И это совсем не добавляло уверенности в том, что все в порядке, что все закончится хэппи эндом. Предчувствие большой морозной перчаткой схватило сердце и начало сжимать его так сильно, что в грудной клетке запекло.

— Не волнуйся, сын. Мы вытащим Стар оттуда, — он коснулся моей спины пальцем, легонько, но я почувствовал. В этом прикосновении мне почудилась куда большая забота, чем он хотел показать, и извинение за долгие годы своего молчаливого траура, и что-то еще, родственное, забытое, теплое…

И тут же перед глазами встали воспоминания, когда все было совершенно другим — отец был радостным и спокойным, умел улыбаться, и целовал маму на прощание, выходя из дома. Она всегда поддерживала нас, какие бы грозы не гремели над домом, и всегда согревала своим теплом, улыбкой и лаской.

И сейчас, в этой темноте, в шаге от того, чтобы потерять собственную любовь всей свой жизни, я внезапно понял отца.

Как ему жилось все это время? Одному, в этой темноте, лишенному ласкового теплого солнечного света, который дарила его настоящая любовь, отраженная в маминых глазах. Как он мирился с этой потерей, когда видел перед глазами маленькое невзрачное напоминание в моем лице о том, что могло было быть? Все разрушенные планы и мечты о счастливом будущем, о правильном настоящем.

Как странно, но именно сейчас, в этих жестоких условиях, в которые поставила меня судьба, я по-другому посмотрел на отца. Наверное потому, что впервые задумался без собственной ущемленной гордости не о себе, а о нем, и потмоу, что оказался почти в такой же ситуации, как он.

Но нет! Не оказался! Не окажусь.

Я спасу тебя, Кэн!

Мы спасем…

— Спасибо, — тихо сказал я, остановившись, повернув голову в сторону, чтобы отец наверняка услышал. — Спасибо…

Вместо ответа он положил руку на мое плечо и пожал его.

— Он мне очень дорог, и…мы должны спасти его, — выдохнул я. И понял, что от моего этого признания не разрушились стены, не ударила молния, я не пал обезглавленный на холодный пол, покрытый изморозью моей магии.

Да, я — тутти-фрутти, и что?! Мне не стыдно признаться в том, кому принадлежит мое сердце.

Понятия не имею, как там они строят свои отношения, как это вообще возможно, но я могу сказать четко и ясно теперь, в этой давящей пустоте неизвестности: я люблю Кэна Стар. Люблю. И готов на все, только бы спасти его из заточения Духа.

— Не бойся, сын. Нашей магии должно хватить на первое время, чтобы удержать его в узде, а там, надеюсь, прибудет помощь.

Мы снова пошли вперед, и теперь казалось, будто бы стены угрожающе сдвигаются, а потолок предупреждающе нависает над нами, потому что воздуха стало не хватать, а моя магия, что наморозила каток для быстрейшего передвижения, постепенно начала пропадать, и под ногами захлюпала слякоть.

Черт.

— Мне нужно было идти первым, — переборов отдышку, промолвил отец, но я оставил его слова без ответа. В голове свербела только одна мысль: успеем? Успеем? Успеем?

И только подумал о том, что дорога становится все длиньше, и уже, как уперся лбом о преграду.

— Вот! — выдохнул и начал шарить рукой по двери в надежде найти ручку, как это сделал Кэн в прошлый раз.

— Нет, — остановил меня отец. — Это магия. Попасть сюда мог только потенциальный сосуд. Просто так не выйдет.

— Давай же скорее, — взмолился я, пытаясь выбить дверь плечом и чувствуя себя все более жалким и слабым, потому что та совершенно не поддавалась, а мое тело отбивало острой болью.

— Найти проход мог только тот, кого позовет Дух Огня, и он сделал свой выбор. И открыть эту дверь сможет тоже только будущий сосуд.

— Не говори так, — взмолился я. — Не называй Кэна сосудом. Он останется человеком!