Книга Проблемы в Городце. Спасти Московию - Юлия Чернявская

– Странно, что Арина Романовна ее ни в кого еще не превратила, – поморщилась колдунья. – Я бы давно не сдержалась.

– Да ей ребенка жаль, – вздохнул парнишка. – Какая ни есть, а мать. Да и кто потом с мальчишкой заниматься будет? Кому он нужен?

Вася тоже вздохнула. Ребенок и впрямь не виноват, что у него такая мать.

– Слушай, – снова заговорил Елисей, – а с Никиткой – это твоих рук дело?

– А что с Никиткой, – девушка сделала вид, что не понимает, о чем речь.

– Ну, что на него все бабки Городца внимание начали обращать. Да не просто так, а с намеками активными, что не против его в мужья взять.

– Ну, – девушка смутилась, – что в голову пришло. Могли бы и дедушки заглядываться начать.

– Да ты опасный человек, – рассмеялся наследник. – Надобно с тобой осторожнее обращаться, а то не ровен час, и сам буду от младых юношей отбиваться.

– Это мне осторожнее надо быть, – вздохнула Василиса. – И так от меня набрался плохого. Нет, чтобы полезное чего перенимать.

– Дурное дело не хитрое, – ее собеседник с трудом удержался, чтобы не показать язык. – Ты не думай, хорошее я тоже перенимаю. Просто не все то, что в твоем мире было хорошим, у нас приживется. Надобно не только с людьми обсудить, но что бы еще духи дозволение дали. Одно дело, семена привезти, мясорубку твою изготовить, или там игры твоего мира под наш лад приспособить. Другое дело, всякие технические штучки, вроде оружия али техники. Вот рассказывала ты про ваше электричество, про уран, бомбу атомную. Само электричество – дело хорошее. Можно плотины ставить, ветряки. Те же мельницы приспособить не только зерно молоть. А вот станции строить, которые уголь сжигают, уже не выйдет, потому как природе ущерб.

– Да я и не настаиваю. Все равно обдумывать надо.

– Надо, – согласился Елисей. – Пока у нас думают, как эту вашу конку сделать, чтобы и лошадкам легче было, и дорога быстрее стала. Где столько железа взять, да как прокладывать. Так что, сама видишь, учимся, заимствуем. Но не как в этих твоих сказках, когда попал человек, и на коленке мастерит что-то очень нужное, полезное и сложное, а медленно, к богам да духам природы взывая. Чтобы не навредить природе.

– Понимаю, – девушка потрепала парнишку по непослушным вихрам. – И не настаиваю. Одно дело, когда мне вещи на заказ делают так, как сама хочу. Совсем другое, о чем я рассказываю. Я и сама толком не знаю, как что работает. Просто хочу помочь, жизнь немного людям облегчить.

– Именно что немного, – примирительно поднял руки царевич, – много – это вопрос времени. Может, лет так через сто, и будем мы не со свечами, а с лампочками сидеть. Пока же саму лампочку сделать надо. У нас и материалов нет, и технологии. А и сделаем – как зажигать? Ну да все это дело наживное. Врага бы сначала одолеть.

И они дружно вздохнули, думая при этом каждый о своем. Василиса – о Косте, а Елисей о том, что хотел бы сейчас оказаться в войске, а не слоняться по подворью, чтобы матушка лишний раз не переживала.

Обещанную встречу царицы с Марфой удалось организовать быстрее, чем кто-либо мог предсказать. Не в последнюю очередь из-за любопытства самой Марфы Матвеевны. Уж очень хотелось ей посмотреть на свою предприимчивую тезку да ребенка ее, услышать, как же они с Кощеем встретились. Ну и идея сына, чтобы Василиса смогла нарисовать их, как тогда со жрецами поступила, казалась не столь уж глупой. Коли получилось увидеть то, что колдуны только смутно осязали, может статься, что и тут хоть что-то на бумаге да проявится. Так что уже через четыре дня девушка устроилась в соседней комнатке возле смотрового оконца.

Марфа Матвеевна расположилась на диванчике среди цветов, а для приглашенной приготовили лавочку. Находившиеся подле царицы служанки должны были по первому приказанию бежать и выполнять все. Не оставили без внимания и Василису. Пусть ей предстояло рисовать, но все равно в комнатку принесли еще один стол, на нем поставили самовар и горячее печево, если вдруг колдунье захочется перекусить. Ну и служанку рядом посадили, чтобы было кому чай наливать да варенье на блюдечко подкладывать.

К назначенному времени женщина прибыла в царский терем. Стража ввела ее в приемную залу и осталась у двери. Видно было, что такое количество посторонних нервировало женщину. Она присела на краешек лавки, устроив ребенка на коленях. Тот вертелся, пытаясь рассмотреть сразу столько диковинок, дотянуться хоть до одной из них, но его крепко держали.

Василиса не прислушивалась к беседе. И без того понятно, о чем будет расспрашивать эту женщину царица. Внешнее любопытство и беседы то о делах сторонних, то о детях, то вопросы о том, как живется приезжей в городе, маскировали те вопросы, ответы на которые и требовалось получить. Так что художнице оставалось только дивиться, как тонко ведется допрос. Сразу видно, что не в первый раз Марфа Матвеевна пытается разузнать что-то важное. Интересно, тоже боярынь так приглашала чайку испить, или с женами послов обсуждала последние моды европейские? Ну да что уж, при удобном случае можно будет поинтересоваться. Вряд ли откажет она в ответе.

Поняв, что никто ее не замечает, девушка устроила на подставке лист бумаги, взяла в руки уголек и принялась за работу. Времени было не так много, как могло бы показаться. Сейчас ребенок на руках смирно сидит, но кто знает, когда придется гостье спешно откланиваться, чтобы малого покормить, уложить спать или переодеть. Так что надо не терять ценные секунды.

В комнатку вошли две боярыни из тех, кого Марфа Матвеевна к себе приблизила. Женщины эти должны были находиться рядом и следить за тем, как Василиса волшбу свою вершит, а после свидетельствовать, что девушка не столько на бумагу смотрит, сколько в щель следит за гостьей и чадом ее, или вовсе глаза закрывает, чтобы обычное зрение колдовскому не мешало.

Почти не глядя на лист, Вася наносила линию за линией, штрих за штрихом, что-то растушевывала, что-то выделяла, что-то пыталась стереть. Постепенно начали проступать очертания женщины, а подле нее какого-то мужчины. Лицо еще не угадывалось, но по всему ясно было, что это не Костя. На изображении был кто-то в стрелецком кафтане, в то время как Кощей предпочитал одежду на европейский манер. Ему так удобнее было. А вот ребенка на этой картинке не было.

Не глядя, колдунья закончила работу, после чего принялась за следующую. На этот раз она пыталась изобразить ребенка, а после родню его. В первую очередь отца. Обозначив общими чертами мать, Василиса принялась за прорисовку отца. Вот контуры фигуры. Крепкая, немного коренастая, далекая от высокого подтянутого колдуна. Одет в обычные немного мешковатые штаны и рубаху, какие носит большинство крестьян. Борода окладистая, усы, волосы стрижены «под горшок». Скулы высокие, нос чуть кривоват – сломан. Глаза смотрят пристально, взгляд тяжелый.

Василиса улыбнулась. Вот и ответ на вопрос, Костя ли отец этого ребенка. И тут же множество других – кому надо было так поступить, колдуна подставить. Неужели жрецы подсуетились, устранить того, кто им противостоять может, захотели. Или свои, точнее свой со своими целями. Убрав и этот лист, девушка принялась рисовать Марфу, а рядом с ней того, кто задумал подговорить женщину на обман, да умудрился колдунам препоны учинить. На бумаге начали появляться две фигуры. Женщина, Марфа, беседует с каким-то мужчиной. Вот только понять, кто это, возможности не было. То ли чужое колдовство, то ли еще что, но на рисунке он спиной стоял. По одежде же понять что-либо почти не возможно. Или боярин не из богатых, или купец, или вовсе обычный горожанин. Мало ли кто так одеться мог.