Книга Диету не предлагать - Надежда Мамаева

Но жила я не только ожиданием. Впервые за долгое время я начала общаться с отцом. Подолгу. Но не как дочь, а как новичок, что учится у мастера. Вот только снимать природу меня не тянуло. Люди – другое дело. Я ставила для себя цель: дотянуться до души, до того, что спрятано глубоко внутри каждого, и раскрыть, рассказать об этом в кадре.

По настоятельному совету отца я стала участвовать в фотоконкурсах, как российских, так и мировых. И в августе выиграла первую награду. Причем сразу стала призером International Photo Awards, заняв первое место в номинации рекламное фото: все же диплом в вузе я получила не зря. Помимо звания «Открытие года» на меня свалился еще и денежный приз в десять тысяч долларов. Бонусом я познала милую атмосферу «дружеской поддержки» участников.

Когда объявили победителя, то тут же едва уловимым флером растеклись кулуарные высказывания проигравших. Кто-то утверждал, что боке ему мое не нравится, и байонет-то раззявила… И вообще, победительница – косорукая с низкой дисперсией.

Услышав на банкете эти суждения о себе, как о выскочке, я не смогла пройти мимо. Зажимая под мышкой диплом, с милой улыбочкой подплыла к группе любителей перемыть кости и объективы, и на чистейшем английском вежливо-вежливо заявила, что всем недовольным я лично могу грип расшихить, кропнуть фулфрейм, тилт – шифт прикрутить и поделиться другими секретами мастерства. В итоге завязалась жаркая дискуссия. С учетом состава участников – международная. А я заполучила как ярых хейтеров, так и неожиданно полезные знакомства и даже дружеские связи.

Не сказать, чтобы эта победа далась мне легко: одни только сражения с начальством за мое свободное время чего только стоили. И все же я победила, сумев вытребовать у Илларионовой не только вторую секретаршу, чтобы я могла работать посменно, но и повышение зарплаты.

Это обошлось мне в километр нервов, тонну железной выдержки и три разговора в кабинете Илларионовой с глазу на глаз, после которых начальство сыпало молниями и вообще могло неделю заменять электростанцию, обеспечивая светом целый район.

Я все-таки добилась того, чтобы у меня было время для любимого дела. Съемок. Которыми, как я чувствовала, могла бы неплохо зарабатывать на свадьбах, фотосессиях, стоках. Но для меня важнее было заявить о себе, добиться признания. Не ради собственного эго, нет. Ради Макса. Ради себя. Чтобы быть равной ему. Ведь имя и репутация – лучший щит от журналистов и поклонниц.

А еще – чтобы я могла сама себя уважать. Знать, что способна добиться чего-то в этой жизни не потому, что я подруга рок-звезды или дитя союза талантливого фотографа и выдающегося ученого. Не быть в тени кого-то, а самой отбрасывать тень.

Победа окрылила. И я стала снимать еще больше, лучше. После того, как я вошла в финал международного конкурса Red Bull Illume, и мои работы попали на выставку, меня заметили и в России.

Нет, миллионные контракты на меня не свалились, но мои снимки стали покупать. Обо мне стали упоминать. И не как о девушке звезды, а о фотографе с хорошим потенциалом.

Эпилог

Сашка с Клюквой мирились вдохновенно. Причем в процессе примирения несколько раз едва не подрались. Моя сестренка, как выяснил на собственной шкуре рыжий, девушка вспыльчивая, но отходчивая. Отходив его пару раз тем, что под руку попалось, простила и успокоилась.

А вот я, узнав о том, что эти двое наконец заключили перемирие, почтила память о их «войне» минутой бурчания. Ну это же надо было в процессе «урегулирования конфликта» разбить любимую бабушкину вазу! И неважно, что та была ужасной на вид. И склеенной уже трижды (моя работа!). Она была памятью о бабушке, и точка!

Сестрёнка, чувствуя вину, все же напомнила, что этой «памяти» у меня полквартиры. Но на следующий день я обнаружила, что ваза тщательно склеена. В четвертый раз.

Лето заканчивалось, а Сашка с Клюквой уже вовсю ходили под ручку, когда я, выиграв в конкурсе фотографий и получив второй приз, решила, что секретарскую работу пора бросать. Правда, с первого раза не добросила. Илларионова кричала, неистовствовала, напоминала о том, что и так пошла мне на уступки, наняв вторую секретаршу, и под конец даже предложила еще один отпуск. На целый месяц. Я отказалась и еще две недели отрабатывала положенное по КЗОТу.

А потом с головой ушла в любимое дело. Стала заниматься тем, о чем хотела думать постоянно, чему с радостью бы посвящала каждую свободную минуту, тем, от чего получала удовольствие, кайф.

Да, я рисковала, уходя на вольные хлеба: пусть зарплата секретаря была и небольшая, но постоянная, работа нервная – зато за нее точно платили. Но я не хотела всю жизнь провести в офисном кресле. А эту осень – уж точно.

Седьмое сентября наступило и долгожданно, и неожиданно. Оно свалилось на меня ворохом ярких кленовых листьев, запахом пронзительной утренней свежести, легкости и ожиданием чуда. И оно, чудо, произошло, приехало.

Уставшее, не спавшее больше суток, взъерошенное и со щетиной.

Макс, едва переступив порог моей квартиры, поставил на пол сумку и огорошил фразой:

– Мужайся, Ника, я на тебе женюсь.

Я лишь покачала головой:

– Слушай, Лонга. Ну кто так предложение делает? Нет у тебя ни стыда, ни совести.

– Ага. Ни того, ни другого. Вообще, ничего лишнего. Так ты выйдешь за меня?

Я была девушкой порядочной. А как всякая порядочная девушка, просто обязана была заставить возлюбленного попереживать фразой «я подумаю». Правда, озвучив ее, планировала, что «раздумывать» буду минут пять.

Но не успела произнести «согласна», как Макс опередил меня:

– Раз ты пока думаешь, то будем считать это репетицией. Завтра мы улетаем на несколько дней туда, где тепло.

Тепло оказалось на португальском острове Мадейра, в городке Порто-Мониц. Там, на берегу атлантического океана Макс, глядя мне в глаза, произнес:

– Ника, только встретив тебя, я до конца понял, что влюбляются не в красоту, не в идеальное тело. Влюбляются в улыбку, взгляд, жесткие темные волосы, родинку под лопаткой, след от детского шрама на правой руке. И любят все это – до потери себя. А идеальное тело… Его просто хотят, – он взял в руки мою ладонь. – Понимаю, что я не смогу подарить тебе абсолютно спокойной тихой жизни, но я точно знаю: мне никто не нужен, кроме тебя. Ты выйдешь за меня?

А я… Согласилась. Чтобы если что – портить друг другу нервы уже на законных основаниях. Лишь потом я узнала, что у Макса на случай моего отказа был разработан целый план, как убедить меня сказать «да». Стратег и тактик, привыкший добиваться своего, – он во всем такой, даже в любви.

Пока же мой любимый, мой невыносимый, мой единственный мужчина надел мне на палец кольцо. Волны рокотали, пенными шапками разбиваясь о волнорезы, осенний ветер играл с волосами, а мы… Мы целовались на берегу.

Несколько дней португальских каникул пролетели быстро. А за ними у Макса была запись альбома и клипа, потом – весенний тур уже по России. Именно по его окончании мы и объявили официально о наших отношениях.