Книга Идеальный парень - Алексис Холл

Я смотрел на окружившую нас толпу журналистов в надежде найти хоть какую-нибудь брешь между их телами. Но ничего не получалось: перед глазами все расплывалось из-за ярких вспышек, а от мысли, что кто-то может схватить меня и куда-нибудь потащить, пока я буду пробираться через плотные ряды незнакомых мне людей, меня затошнило. Да так, что я испугался, как бы меня сейчас не вывернуло наизнанку. Снова вспышка фотокамеры. И еще одна. Потом опять треск и серебристое сияние. Когда снопы света рассеялись, я понял, что смотрю прямо в глаза одному парню. Я попытался отвернуться, но было уже поздно.

– Это сын Джона Флеминга? – крикнул он. – Миффи, тебе нравятся «Права человека»?

Вот черт, черт, черт.

– Я бы с удовольствием поболтала с вами, – ее голос звучал то тише, то громче, как шум прибоя, – но нам пора. Надо кое с кем встретиться.

– С кем?

– Когда?

Снова череда ослепительных вспышек, на этот раз многие были явно направлены на меня. Я закрыл лицо рукой, как вампир, скрывающийся от солнечного света.

– В чем дело, Люк?

– Опять перебрал с алкоголем?

– Хочешь, чтобы твой старик гордился тобой?

– Б-б-без комментариев, – пробормотал я.

– Ты стал членом клуба «Кадваладар»?

– Что вы сегодня пили?

– Решил начать жизнь с чистого листа?

Глупо было надеяться, что в этих вопросах нет подвоха.

– Без… без комментариев.

– Люк, ты что, язык проглотил?

– Ты сегодня понюхал кокаин?

– А где твои кроличьи ушки?

– Довольно! – Внезапно я почувствовал, как чья-то рука обняла меня за талию. А потом Оливер прижал меня прямо к своему теплому, прекрасному… мм… пальто. И знаю, это был самый жалкий поступок в моей жизни, да, возможно, вообще самый жалкий поступок на свете, но в тот момент я повернулся к нему и уткнулся лицом ему в шею. Его волосы пахли чистотой и… им. Я почувствовал, как мое сердце в панике забилось в груди.

– Почему ты прячешься?

– Ну что же ты? Улыбнись!

– Кто этот твой парень?

– Меня зовут Оливер Блэквуд. – Он не кричал, да в этом и не было необходимости. В его голосе было нечто такое, что заставило всех замолчать. – Я работаю барристером в Мидл-Темпл. А сейчас я попрошу вас пропустить нас.

– Как вы познакомились?

– Как думаете, вы еще долго будете встречаться?

– Вы уже занимались сексом в переулке?

К этому моменту я уже чувствовал себя как переваренные вчерашние спагетти, но Оливер помог мне пройти сквозь толпу. И это оказалось не так ужасно, как я думал. Люди, как правило, сразу расступались, а если они не желали этого делать, то одного взгляда на Оливера им было достаточно, чтобы передумать. И все это время его рука крепко обнимала меня, и никто, кроме него, больше не прикасался ко мне.

Наконец, когда мы отошли на достаточное расстояние, я немного успокоился и понял, каким придурком, наверное, выглядел – вцепился в Оливера и дрожал всю дорогу, как котенок.

– Ну все, – сказал я, пытаясь освободиться из его объятий, – мы оторвались. Можешь отпустить меня.

Оливер прижал меня еще крепче.

– Они по-прежнему следуют за нами. Подыграй мне еще немного.

Как обычно, дело было не в Оливере. Проблема была во мне, и я чувствовал бы себя намного лучше, если бы уступил его просьбе.

– Но мы же не можем все время так идти. Проводи меня до метро, а дальше я сам.

– Ты весь дрожишь. Мы поедем на такси.

Стоп. Что он себе возомнил?

– Погоди, что значит «мы»?

– Я отвезу тебя домой. А теперь прекрати спорить со мной на глазах у журналистов.

– Отлично, – проворчал я. – Поспорим по дороге.

Оливер проголосовал проезжавшему мимо такси. И разумеется, оно остановилось перед ним, а не просвистело с отвращением мимо. Он погрузил меня на заднее сиденье, и я с неохотой сообщил свой адрес. Затем мы поехали.

Я пристегнул ремень безопасности, зная, что Оливер осудит меня, если я этого не сделаю.

– Слушай, я тебе очень благодарен за твой галантный поступок. Но ты не зайдешь в мою квартиру.

– Даже если, – он ехидно приподнял брови, – я появляюсь у тебя на пороге без приглашения после того, как серьезно подведу тебя?

– Это – совсем другое.

– И все же не отменяет того факта, что я принял тебя в своем доме, а ты не хочешь меня к себе пускать.

– Ну извини. Давай занесем это в список остальных примеров, доказывающих, что ты гораздо лучше меня.

– Я не это имел в виду. Хотя… – в свете мелькающих ночных огней его лицо вдруг помрачнело, – твое поведение сегодня вечером было… странным.

– Может, потому что я должен был сидеть и терпеть твой полнейший игнор, пока ты пытался заигрывать с чертовым Алексом Тводдлом?

Оливер начал массировать виски с таким видом, словно хотел сказать: «Люсьен ведет себя ужасно».

– Я не игнорировал тебя. Я пытался произвести хорошее впечатление, так как понимал, что именно в этом и состояла основная задача.

– Что ж, у тебя получилось, – ответил я слишком резко и злобно, чем следовало бы в такой обстановке. – Не сомневаюсь, что теперь они считают тебя просто душкой.

– Даже не знаю, что сказать. Ты злишься, потому что я очень старался доказать окружающим, что у тебя хороший вкус в отношении парней?

– Да. То есть нет. То есть… да пошел ты, Оливер!

– Не понимаю, какая нам от этого польза.

– Речь идет не о пользе! – Я закричал так громко, что буквально услышал, как мой голос отскакивает от стен салона такси. – Я зол. И не понимаю, почему ты тоже не злишься. Ведь очевидно, что вечер был дерьмовым для нас обоих.

– Вообще-то, твои друзья показались мне очаровательными людьми. Особенно если не возлагать на них неоправданных ожиданий. Если этот вечер и был для меня «дерьмовым», то лишь потому, что ты всеми силами пытался показать, как мало я для тебя значу.

Я… не ожидал такого поворота. На мгновение я даже лишился дара речи.

– Ээ… что?

– Я прекрасно понимаю, что, будь у тебя выбор, ты не стал бы связываться со мной. Но у нас не выйдет ничего путного, если ты не научишься скрывать свое отвращение ко мне на публике.

О боже. Я был самым ужасным человеком на свете!

– Да я просто прикалываюсь над тобой.

– Сегодня все было иначе.

Я хотел сказать, что ему показалось. Но это было неправдой. Наверное, я не ожидал, что он заметит. И уж тем более что станет из-за этого переживать. Вот ведь хрень!