Книга Приручи меня, если сможешь - Евгения Чащина

— Я поняла.

Уточнила травматологию и набрала Федору Васильевичу, чтобы сейчас же бросил все дела и приехал за мной.

Илья остался с Тамарой Петровной. Она уже не впервые присматривает за ним, но никогда не оставалась надолго. Хотя в том состоянии, что я сейчас, сыну безопаснее будет остаться с кем-нибудь вменяемым.

Мы прилетаем в больницу, и я сразу мчусь в палату, чтобы увидеть его своими глазами. Чтобы поверить, что все обошлось. Чтобы тот ком, который как удавка сжимает горло, ушёл.

Открываю дверь палаты, наплевав, что там и другие пациенты, сразу же взглядом нахожу своего и с разбега обнимаю его, прижимаю к своей груди и реву, наконец-то выпустив эмоции и душащий ком из горла.

— Не пугай меня так больше никогда, — говорю не своим, а низким, почти севшим от нервов голосом.

— Вау, принцесса, ты как глоток воздуха, — выдыхает мне на ухо и жадно ищет мои губы, — не боись, малая, так рано не уйду, у меня сын растёт, и жена требует внимания.

— Ты знаешь, что это не так работает, как мы хотим, — прижимаю его к себе, словно пытаюсь задушить.

Руки сами душат. Цепляются, как утопающий за соломинку. Живой. Господи, спасибо, что живой.

Слезы катятся по щекам, тело слегка колотит, адреналин так и гоняет по крови. Нервы ни к черту. Нужно попить успокоительное, сама не вывожу.

— Как сын? — спрашивает нетерпеливо, пальцами перебирая мои волосы.

— Остался с Тамарой Петровной, — вспоминаю об Илье и понимаю, как его не хватает. Я ещё не разлучалась с ним так надолго. Но главная наука в жизни каждой матери — это научиться отпускать свое дитя. Тамаре Петровне я доверяю, у женщины трое детей и пятеро внуков, справится с моим спокойным карапузом однозначно.

— Тебе не стоит его надолго оставлять, принцесса, — целует мои пальцы и пристально смотрит в глаза, — я сам виноват, поскользнулся, нужно было быть внимательнее, — наконец-то меня ставят в известность о деталях трагедии.

— Вартан, ну это же несерьёзно. Это стройка. Не мне тебе рассказывать о несчастных случаях на ней, — сержусь и бубню, как бабка.

Потому что не могу допустить даже мысли, что могу потерять его.

— Я это понимаю, просто была сложная неделя, — наконец-то признает то, что и он устаёт, а ведь крутится, как заведенный.

— Ничего, отдохнёшь теперь, я об этом позабочусь, — склоняюсь и целую его. — Тебя долго здесь продержат?

— Пока не знаю, но если в обморок падать не буду, то скоро, — смеётся этот шутник, — но, чтобы ты меня баловала, я ускорю этот процесс, надеюсь, Илюха не будет ревновать.

А смотрит так хитро, что впору обвинить его в нечестной игре.

— Он вроде щедрый мальчуган, уступит раненному папочке, — улыбаюсь впервые с тех пор, как Гурам позвонил с новостями.

— Поправляйся, мы с сыном тебя ждём. Сам приучил спать с собой, — наклоняюсь к его уху, — теперь мне будет одиноко.

Напрягся, видимо не веря в то, что слышит. Довольно расплывается в улыбке и здоровой рукой сжимает мою ладонь, потом подносит к губам и говорит:

— Вернусь домой и хочу верить в то, что скажешь мне «да».

Я сжимаю его ладонь и подношу к своим губам. Целую. Проникновенно смотрю в глаза:

— Возвращайся домой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Думаю, остальное не нужно было проговаривать, и он сам все понял.

11

В день его выписки меня всю колотило. Четыре ночи без него дома оказались слишком долгими. Слишком одинокими. Словно мы с Ильей остались одни. И эти бессонные ночи дали мне понять одно — наша связь с этим мужчиной давно набрала обороты. Сагалов умер. Мое сердце вместе с ним, была уверена. Но только теперь оно снова ныло, значит, частично, я снова впустила туда чувства. Я надеюсь, он не заставит меня пожалеть об этом.

Когда уложила сына, вышла из спальни и нашла мужа в гостиной. Он только проводил гостей, которые приехали отпраздновать выздоровление героя. И как обычно засиделись допоздна.

— Спит, — улыбнулась, положив радионяню на столик у камина.

Подошла, обняла мужа и поцеловала его грудь. Подняла голову вверх и встретилась взглядом с ним.

— Поцелуй меня.

Здоровой рукой жадно хватает мою талию, сидится на диван, меня на колени и как коршун впивается в свою добычу губами. Он весь вечер пас меня по дому, смотрел так жарко, что мысли путались.

— Как я по вам соскучился, больше никогда так надолго вас не оставлю, — шепчет мне на ухо, а пальцами растрепывает мои волосы, сплетенные в небрежную косу, — ненавижу больницы, дома лучше.

Не дает ответить, его губы везде, и Вартан не скромничает, выплескивает всю страсть на меня.

— Я устал делать это с другими, всё не то, когда рядом любимая жена, — хрипит мне в губы и дрожащей рукой впервые позволяет себе пробраться мне в трусики, — принцесса, сделай это со мной.

— Я же не убегаю, — хриплю в ответ. — Мне было одиноко. Больше не оставляй меня.

Целую его. Его пальцы по-прежнему внизу, и я в шоке от того, как тело реагирует на него. Сразу. Бешено.

Годичное отсутствие секса играет свою роль, или просто нет той заминки, что была с… с ним. Нет противостояния. Есть контакт. Хороший. Настолько, что спустя пару движений я всхлипываю от оргазма под действием одних лишь его пальцев.

Он смотрит на меня во все глаза, а я представляю какой у меня жалкий вид. Как у девственницы, к которой впервые притронулись. Примерно так себя и ощущаю. Или хочу ощущать. С нового, чистого листа. Чтобы не вспомнить, не думать, не сравнивать.

Вартан не верит произошедшему. Его дыхание опаляет мою шею, дышит часто, сбивчиво, и я чувствую его напряжение. Его ладонь появляется перед нашими глазами. Слышу его хриплый стон удовольствия. Трет пальцами мою влагу и с победоносным рыком срывается на ноги, я висну на его шее, а он, покрывая поцелуями мое лицо, медленными шажками ведет нас в спальню. И здесь я вижу далеко не терпеливого мужчину, а плененного дикой страстью любовника.

— Чертова рука, она мешает брать тебя без тормозов.

Он толкает меня на кровать. Падаю и наблюдаю, как выискивает в тумбочке пачку презервативов. Одной рукой держит упаковку, а зубами дерзко отгрызает пакетик.