Книга Хищная птица-любовь - Инна Бачинская

– Еще одна невеста? – удивился Федор. – Антошко и… как ее звали?

– Шелест Полина Аркадьевна, в прошлом актриса.

– Ну да, в Молодежном, ты говорил.

– Две невесты, подозреваемых считай нет, обе задушены. Если ты спросишь меня, какая связь… хрен его знает! Не доказано, что жертвы пересекались. Из разных социальных сфер, так сказать. Про серию не надо, не хочу слушать. И про старые убийства тоже. Хватит мне Митрича и Савелия с их озарениями. И мамашу Митрича туда же.

– Не буду. А что жених?

– Никоненко? На опознании чуть не грохнулся в обморок, слабак. Пришлось отпаивать.

– Отпаивать?

– Лисица налил ему воды и моргнул, чтобы увели от греха подальше. Работал на инструментальном инженером, получал копейки, был счастлив, а потом решил податься в бизнес, только не знал, в какой. Между прочим, с подачи твоего Вербицкого, который познакомил его с Полиной Шелест и подкинул идею… э-э-э… ивент-агентства. Придумают же! С прицелом дать подзаработать своим артистам, как я понимаю.

– Значит, Вербицкий знаком с обоими…

– И даже больше, если Никоненко встречал Новый год в его компании. Кстати, какая разница между глупой и дурой? Можешь сказать, как философ?

– Могу. Дура – это эмоция в ответ на разочарование и досаду, вызванную кем-то. Дура не значит глупая. А глупая – это безнадежно, тут без вариантов. Ты когда называешь Ирочку дурой, имеешь в виду, что она разбила твою «Хонду», снова сожгла рубашку или кастрюлю, но это не значит, что она глупая, понимаешь?

– Почему это не значит? Именно что значит. Ты меня не убедил, – не согласился капитан. – Или… – он задумался на миг. – Или оба до кучи. Глупая дура!

…Виталий Вербицкий обрадовался им как родным. Федор представил бывшего коллегу и друга капитана Астахова. Они обнялись и долго хлопали друг друга по плечам. Капитан наблюдал, на его выразительном лице были написаны ирония, скепсис и нетерпение. Он впервые видел режиссера так близко, но был наслышан. Вербицкий слыл культовой фигурой, городским анфан террибль… Ох уж этот Виталий Вербицкий!

Федор Алексеев был знаком с ним много лет, прекрасно помнил их первую встречу – в бытность его капитаном, при расследовании дела об убийстве культовой тележурналистки…[4]

«Если бы Виталия Вербицкого не существовало в природе, то его следовало бы выдумать». Крылатая фраза принадлежит Федору Алексееву. Город гордился Виталием, образно выражаясь и перефразируя классика, он был яркой заплатой на скучном горизонте, придающей пресной бюргерской жизни колорита и перца. По собственному выражению режиссера, он был «бродителем умов» или попросту «бродилкой». Театр несколько раз закрывали, снова открывали, десятки ботов обрушивали на него ушаты помоев в социальных сетях, но еще больше фанатов грудью вставали на защиту своего любимца. Сам Вербицкий считал, что плохой рекламы не бывает, главное, чтобы ее было много. Кроме того, он считал, что ругательные визги профанов держат его в тонусе. От поползновений отдела культуры режиссер отбивался одной левой, у него были видные поклонники и, главное, поклонницы. Он же запустил слушок о том, что столичные театры спят и видят, как бы переманить его к себе… А вот вам болт! Виталя патриот! Виталя местное народное достояние! Виталя… Одним словом, лапы прочь от нашего Витали! Не отдадим.

Федор вытащил из портфеля бутылку коньяку:

– С прошедшими!

– О! «Мартель»! Спасибо, – обрадовался режиссер. – Сейчас накатим.

Он достал из тумбы стола стаканы и пластиковое корытце с нарезанным лимоном. Капитан не собирался пить, тем более с утра, но для пользы дела решил не отказываться, с целью развязать режиссеру язык. Хотя ему показалось, что тот уже слегка под кайфом… тем более готовая закуска. С самого утра, а может, со вчерашнего вечера.

– С этими праздниками никакого здоровья не хватит, – пожаловался Вербицкий, словно подтверждая подозрения капитана. – С другой стороны, хорошо снимает стресс. Только и радости, что снегу намело, у нас каждый день субботник. Мэр ни хрена не чистит, приходится самим. Жабик простудился, только тем и спасаемся.

Речь режиссера была слегка бессвязной, что еще больше убедило капитана в его подозрениях.

Вербицкий открыл бутылку, плеснул в стаканы:

– За встречу! – Опрокинул, выдохнул, бросил в рот кружок лимона и скривился: – Кислый, зараза! – И без паузы перешел к обсуждению страшных событий, встряхнувших город.

– Это ужас, что творится! До сих пор никто из наших опомниться не может! – выпалил Вербицкий. – Два убийства за две недели! Одну мы не знали, но Полинка-то наша! Своя! Из актерского цеха! Классная девчонка… Мы все ее любили, когда ушла, честное слово, вроде солнце погасло, мы еще долго…

– Почему она ушла из театра? – перебил Федор.

– Почему? – режиссер запнулся слегка и потянулся за бутылкой, снова разлил: – За наших женщин и актерское братство!

Они выпили, и режиссер понесся дальше:

– Захотелось чего-то новенького, потому и ушла. Тем более, если по-чесноку, наши дамы ее не очень воспринимали, не сложились отношения… Знаете, у нас тут все на нервах и эмоциях. С мужчинами сложились, а с девочками не очень. Полинка была сильным человеком, принципиальным, говорила все, что думает, прямо в лицо, резала эту… правду-матку, невзирая на лица, так сказать. Мы с ней одно время… это самое. Ну, скажу я вам! Тигра! Мужики штабелями, поклонники, море цветов… – Он дернул бровью, взглянул выразительно: – Опять-таки зависть. В один прекрасный день она говорит: все, надоело, хочу свободы и беру судьбу в свои руки и пошли вы… одним словом, далеко. Поменяла несколько мест… Я как-то не сильно следил, наша Ляля Бо с ней дружит, знает больше. А потом я познакомил ее с Глебкой Никоненко, мы с ним с одного двора. Подумал, это то, что ей надо. Лед и пламя, так сказать. Глебка отличный мужик, но вяловатый… приземленный, молчал все время, никуда никогда не лез, его даже не били, наоборот, всех мирил, как Леопольд. Математик классный, всем контрольные решал, давал списывать, не жадный. Закончил политех, работал на инструментальном, получал копейки. Ну я их и свел, сказал ему, начинайте новый бизнес, ребята…

– Ему?

– Ему! С ним легче договориться, и ребят, говорю, пристроите заодно. Полинка меня и слушать не стала бы. Да она никого не слушала! А так вроде его идея. Два года назад это было. И раскрутились ведь! Но конечно, она давала ему прикурить. А он соглашался, как Поль скажет, так и хорошо. Идеальные отношения. Она на вираже до поросячьего визга, он спокойный как стена, сидит с калькулятором, бабки считает. А перед Новым годом забежал поздравить и поговорить, то, се, Денис Котляр приехал из Англии со своей балериной, так мы с ними сильно задружились. Он крутой бизнесмен, весь из себя, прибыл принять компанию отца…