Книга Сердце на двоих - Диана Соул

– Всем нужен отдых, – спокойно ответил он. – Никто из нас, по сути, не спал больше суток.

– Согласен с мэром лекарем, – неожиданно легко согласился Ричард. – Сон необходим, да и наша повозка ночью привлечет больше внимания, нежели если мы постараемся двигаться после рассвета, как это делают обычные горожане и селяне.

Я поджала губы: он был прав. Путешествовать ночами скорее привычка кочевых. Мы с Агве предпочитали передвигаться после заката, когда дороги пусты, чтобы не ввязываться в лишние конфликты с теми, кто не любил наш народ.

Днем же отсыпались на стоянках.

Сейчас же, учитывая все обстоятельства и что после всех приказов, отданных Таисией, кочевых стали ненавидеть еще больше, лучше было не нарываться на неприятности.

– На рассвете так на рассвете, – согласилась я, присаживаясь обратно к костру.

Кэрлайл задумчиво смотрел на меня, а после перевел взгляд на Ричарда.

– Могу ли я задать вопрос, ваше величество? – И после кивка продолжил: – А что значит «ваше с Эммой прошлое»? Что может связывать принца крови и обычную кочевую?

Мы с принцем, не сговариваясь, переглянулись, в следующий миг я по привычке схватилась за сердце, а Ричард в точности повторил мои действия.

Будто зеркальный двойник, коснулся своей груди.

– Очень любопытно… – протянул Кэрлайл, садясь ровнее. – Есть ли хоть какие-то подробности?

Стоило ли скрывать теперь от Кэрлайла мое прошлое? Конечно же нет, раз мы оказались в одной лодке.

Я бесхитростно рассказала, что не помню своего прошлого и что Агве нашла меня много лет назад умирающей на дороге.

– Тот необычный шрам у сердца? – догадался лекарь.

– Да, – кивнула я.

В этот момент в разговор вступил Ричард.

– У меня тоже есть шрам.

– Могу ли я взглянуть? – спросил у него Кэрлайл.

Молодой король кивнул и принялся расстегивать свой уже порядком загрязнившийся дорожный костюм. После драки и долгого пути сложно было признать в нечищеном материале дорогую королевскую одежду.

Ричард обнажил грудь, показывая ее лекарю, а я из чистого любопытства тоже заглянула.

Гладкая мужская грудь, почти без волос. Ричард был крепко сложен, и мышцы, будто налитые, сверкали рельефом в свете костра. Безусловно, красивый, будто статуя, высеченная у стен храма.

Идеальная и в то же время холодная.

Я подняла взгляд выше, от груди короля к его лицу, и столкнулась с пронизывающим взглядом. Все те же мертвенно синие глаза смотрели прямо в мою душу. Ледяные, замороженные, словно не живые. И в то же время Ричард смотрел так вкрадчиво, будто ждал какой-то реакции, которой не было.

– Шрамы идентичны, – неожиданно решил Кэрлайл. – По крайней мере, если я верно разглядел тот, который у Эммы…

Ричард вдруг резко дернулся, подобрался, посмотрел на лекаря совершенно недобро, я бы даже сказала, зло.

– Это когда же ты разглядывал ее шрам? – Мне показалось или в голосе его проступила ревность?

– Ваше величество, – попыталась встрять я, но Кэрлайл поднял свою ладонь, одним движением показывая мне помолчать.

– Не знаю, что вы там себе придумали, ваше величество, – строго высказался Кэрлайл. – Но напомню, что я врач. Да, тот самый, которого вы встретили во дворце в день, когда охранники приволокли с площади никому не известную кочевую. И лично вы приказали мне ее же осмотреть. Что, собственно, я и сделал! Ничего личного, только работа! Так что ваши резкие высказывания и попытки усомниться в ее чести неуместны.

Ричард

Ночь я провел почти без сна. Перед внутренним взором все время вставал взгляд Эммы: растерянный, смущенный, заинтересованный – по крайне мере, мне так ощущалось. Она будто впервые рассмотрела во мне не только короля, но и мужчину. Я знаю этот взгляд, приходилось ловить такие на себе не раз, но почему-то именно Эмма вызвала во мне такие эмоции и всколыхнула такие желания, которые не вызывала до нее ни одна девушка. Стыдно признаться, однако в тот момент, когда она внимательно рассматривала меня, стараясь не отводить глаз от шрама, мои собственные мысли покинули голову вместе с отхлынувшей от нее кровью.

С Таис все было совершенно иначе, я не чувствовал свободы даже в моменты желания обладать ею, будто кто-то направлял меня, заставлял думать так и никак иначе. Странно, что раньше я не понимал этого.

Когда Кэрлайл сказал, что уже видел шрам Эммы, меня накрыла такая черная волна ревности, что я готов был наброситься на него. Благо лекарь напомнил мне все обстоятельства. Я ощутил себя полным идиотом, и одновременно с этим стало легче. Но все равно осознание того, что другой мужчина видел девушку обнаженной, засело в мозгу неприятной занозой.

«Он видел ее голой!»

Думать о действительно важном не получалось, и картины одна мрачнее другой так и вставали перед внутренним взором.

А подумать было о чем.

Что, если бывший советник отца откажется принимать в своем доме опального короля? Зачем ему подставлять себя под удар ради того, кого ищет стража и разъяренная толпа в придачу? Конечно, остается надежда, что слухи не успели дойти до отдаленных земель, тогда все упрощалось; однако за восемнадцать лет многое изменилось, и советник просто-напросто мог забыть детали происходившего тогда на проклятой охоте.

Я поднялся, чтобы размять затекшие ноги, а заодно осмотреться. Чувство беспокойства, появившееся еще до встречи с Кляусом и его псами, вновь обострилось во мне. Будто мало мне уже случившегося и впереди еще ждут новые потери.

В костре краснели угли, отзываясь на прикосновения ветра. Кэрлайл спал, повернувшись на бок, Эмма лежала на спине, под ее веками беспокойно двигались глаза. Одна из моих нянек говорила, что в такие моменты человеку снятся кошмары. Мне захотелось подойти и разбудить Эмму, но она вдруг выдохнула и успокоилась. Ее грудь больше не вздымалась прерывисто и резко, не вздрагивали ресницы. Я залюбовался ее безмятежной, чистой красотой.

Среди кочевых, которых я встречал раньше, тоже были красивые девушки, но та красота виделась мне с оттенком чего-то дьявольского, порочного. Я видел этих девушек издалека – с темной обветренной кожей, смоляными волосами, и даже на большом расстоянии их глаза сверкали, будто темные бездонные озера, полные ила.

Эмма же казалась ангелом.

Светлая, открытая, несмотря на колючий характер. На миг подумалось, что такую королеву я хотел бы видеть рядом. Осталось только вернуть титул себе.

Когда сквозь темные кроны деревьев начал пробиваться первый робкий солнечный свет, я неожиданно заснул. Казалось, только закрыл глаза, и Кэрлайл начал трясти меня за плечо, требуя просыпаться.

В запахи утреннего леса настойчиво вплетался аромат жареного мяса, отчего в животе у меня заурчало. Только откуда здесь взяться мясу?