Книга На лезвии любви - Екатерина Верхова

— Не думаю, что она бы так просто шагнула в этот кокон.

Отец Ричарда ухмыльнулся, лишь подтверждая мои подозрения о том, что первый советник короля подлейшим образом воспользовался ситуацией.

— Эрналия, а вы внимательно прочитали соглашение, которое подписали? — вальяжно уточнил он, хитро изогнув бровь.

— Вы про мелкий шрифт? — В голове начало проясняться.

Нет, тот туман, что был со мной десятью минутами ранее, никуда не ушел, но стратегию разговора с этим мужчиной я видела так же отчетливо, как свои ладони.

— И про тот факт, что я не смогу никому рассказать, о чем вы меня тут расспрашивали? — продолжила с миленькой улыбкой. — А следовательно, не имею никакого права обсуждать предмет нашего разговора с бабушкой? Ну что вы, лорд Уилкенс, ваш сын никогда бы не выбрал себе в невесты непроходимую дуру.

— Похвально. — Первый советник короля кивнул. — Для моего сына, конечно же. Но я все же хотел бы услышать ответ на вопрос.

— А у вас есть полная уверенность, что я вам его дам?

— Да.

Кокон мигнул алым, зарябил. Ага-а-а. Артефакт-то работает в обе стороны! Улыбку я скрыть не смогла. Да и не попыталась.

— Мне кажется, артефакт истины слышит фальшь в вашем ответе, — не удержалась я от колкости. — Мне не хочется его разочаровывать.

Разговаривать так с первым советником короля? Отчего-то мне было совершенно не страшно. Может, у меня атрофировалось чувство самосохранения, но я пребывала в полной уверенности, что лорд Уилкенс ничегошеньки мне не сделает.

Лорд Уилкенс даже в лице не изменился, лишь губы поджал. Теперь казалось, что иного ответа он от меня и не ждал. Разве что был несколько разочарован тем, что артефакт помешал его планам меня продавить.

— Давайте условимся. Те дела, что вы хотите обсудить с графиней Роунвесской, обсуждаете именно с ней. Я не в силах и не вправе давать ответы на любые вопросы, которые не связаны непосредственно со мной. С моими действиями и бездействиями.

Произнесла я это почти по слогам и с торжеством осмотрела кокон. Хм... А что, если?..

— Но, разумеется, если бы я знала о каких-то планах, и если бы они и впрямь существовали, обязательно бы вам сказала, — произнесла и внутренне сжалась. Ожидала, что кокон вновь станет алым, начнет рябить, но. ничего не произошло. Только в груди стало тепло, как будто. Да, точно! Кольцо! Каким-то невероятным образом оно позволяло мне нести любую ерунду, артефакт бы воспринял это за абсолютную истину.

— Надеюсь на это, — вежливо произнес лорд Уилкенс.

Но что-то в его тоне и взгляде подсказывало, что этот мужчина не поверил ни мне, ни артефакту истины.

— Когда мы сможем отсюда официально уйти? — тихо спросила я Ричарда, едва выбралась из этой моральной пыточной.

— Официально? Часа через полтора, думаю, — шепнул парень в ответ. — Ты сама говорила, что с нами захочет побеседовать его величество.

— Что-то мне подсказывает, что сегодня ему будет не до нас.

— Эрналия, расскажешь, что произошло? О чем тебя спрашивал мой отец?

— А вот об этом я рассказать не могу, — со вздохом ответила я. — И не по своей воле.

Ричард прищурился, но никак не прокомментировал. Позволил мне опереться на его локоть и проводил к балконам. Весь этот недолгий путь я ощущала на себе горячий и вместе с тем тяжелый взгляд. И точно догадывалась, кому он принадлежит.

Интересно, сопоставит ли Дарен тот факт, что моя память очень вовремя решила «поплыть» и эти внезапные допросы? Я вот не могу и чувствую безграничное желание разобраться во всем «от и до».

Кольцо в рот, формула.

Это я повторяла про себя из раза в раз, боялась, что такая важная информация улетучится из головы, как мелкий песок, который ты изо всех сил пытаешься удержать в руках.

— Эрналия, мне не нравится, что происходит, — внезапно произнес Ричард, когда мы дошли до просторной застекленной террасы. — С того самого момента, как мы приехали в столицу, начала происходить какая-то… кхм, ерунда.

Я бросила на парня внимательный взгляд. Он и правда выглядел обеспокоенным. Прилизанная по последней столичной моде прическа распалась на волнистые пряди, между бровей залегла тонкая морщинка, губы Ричарда недовольно поджались.

И почему в этот момент я начала испытывать чувство вины?

— Ричард, понятия не имею, что происходит, — произнесла так уверенно, что сама поверила.

Впрочем, почему бы и не поверить? Я действительно не имею понятия.

— Вот вы где!

За спиной раздался голос, который заставил меня раздраженно дернуться. Я обернулась. Бабушка, собственной персоной. За ее спиной молчаливая тень матушки и обеспокоенный отец.

— Эрналия, почему тебя позвали в эту комнату вместе с остальными? — Бабушка подошла почти вплотную. Каждое слово буквально цедила.

— Потому что я покидала зал, — просто ответила я.

— И зачем, позволь спросить, — со странным подозрением уточнила она.

— Мне об этом при всех надо сообщить? — Я начинала злиться.

— Леди Роунвесская, а что вообще происходит? — с милой улыбкой поинтересовался Ричард, в очередной раз увеличивая расстояние между нами. — Я не успел перехватить отца.

Парень перешел на заговорщицкий шепот. Мне хотелось одернуть его за руку, как маленького, сразу же вразумить, дать понять, что бабушка так просто не расскажет, если действительно что-то знает, но... Но свершилось невероятное, графиня Роунвесская ответила:

— У леди Вилонс в комнатах обнаружили письма, выставляющие ее в роли предательницы короны, — со странным блеском в глазах сообщила бабушка. — Бал безнадежно испорчен.

И сказала она это с таким воодушевлением, что я сразу же поняла, что она не испытывает никакого огорчения по этому поводу. И это показалось мне странным. Нет, графиня Роунвесская никогда не отличалась мягким характером, но всегда держалась в стороне от всякого рода сплетен. Не поддерживала их, не распространяла, а иногда и открыто насмехалась над теми, кто это делал. Это одно из немногого, за что я действительно уважала бабушку. Теперь же...

Даже интересно, что сделала эта несчастная леди Вилонс и действительно ли является предательницей? Я видела ее сегодня издали, она не вызывала раздражения. По крайней мере, в тех отрезках памяти, что свежи в моей голове.

Так.

— Ставлю золотой, уже к утру ее отправят подальше из дворца.

— Леди Роунвесская, еще ничего не доказано, — мягко заметил отец, впервые за время этого странного разговора подав голос.

— У тебя проснулось сострадание ко всем обвиняемым? Сочувствую. Вот только, даже если Вилонс окажется непричастной, на ее имя уже упала тень. От такого можно отмыться, лишь оказавшись подальше.