Книга Кальдур Живой Доспех - Рост Толбери

— И?

— Это место древнее, древнее Драконьего Чертога. Там изучали жизнь и учение Госпожи. И там, если верить слухам, собрана огромная библиотека трудов, посвященной ей.

— И-и-и?

— И возможно, там мы найдём другую зацепку. О том, куда Госпожа могла направиться и где Её найти. Ну а если нет, то может, нароем чего на нашу дорогую королеву. Этот вопрос тоже нельзя оставлять без внимания.

— Ладно, — хмыкнул Кальдур. — Я просто пытался понять, зачем я здесь и что делаю.

— А у тебя есть ещё занятия? — Дукан рассмеялся, и его смех разнесло эхом по горным склонам.

* * *

— Да ты сам ишак!

Изо рта Кальдура вырвалась целая лавина ругательства, направленная в спину Дукана.

Они завершили восхождение. Стоило ему уцепиться за почти отвесную скалу, протянуть себя вверх по гибкому и скользкому камню, протиснуться в острую щель и взойти, наконец, на вершину… Как он увидел справа позади себе абсолютно нормальную и ухоженную дорогу, тянущуюся с другого, более пологого склона. На ней спокойно могли разъехаться пара телег. Не говоря уже об их компании.

— Зато нас никто не видел, — спокойно сказал Дукан, спровоцировав у Кальдура ещё более мощный поток ругательств.

Кальдур посмотрел, поток ругательств у него постепенно иссяк.

Далеко впереди из скал торчали длинные шпили с белыми флагами. Больше ничего не было видно, но осознать мысль о том, что они уже у цели, после стольких дней пути, было прекрасным.

Ещё почти час они плелись по уже достаточно ровной дороге, слишком уж были вымотаны восхождением и восстанавливали силы. Не скрывались и не прятались — на вершине горной гряды сделать подобное было проблематично, а лезть в обход, прикрываясь скалами, никому не хотелось.

Розари взобралась последней, её покрывал пот и она выглядела бледной, даже хуже едва дышавшей Анижи. После, казалось бы лёгкой на фоне восхождения пешей прогулки, Розари согнулась, упёрла руки в колени и прокашлялась, тяжело и с надрывом.

— Ты в порядке? — забеспокоился Кальдур.

— Да. Дышится тут не очень. И морозно, — она снова прокашлялась, продышалась, распрямилась и вдруг замерла, словно натянутая тетива.

— Что такое, девочка? — спросил Дукан.

— Не слышу шума поселения. И чувствую запах гари. Но не как от пожара. Как от пепелища. Старого.

— Может быть, они жгут лампады и сохраняют какой-то ритуал молчания? — устало предложил Дукан.

— Знаешь же, что нет.

— Ты чувствуешь опасность?

— Нет. Там никого нет. Живого по крайней мере.

Дукан нахмурился и ускорил шаг. Вход в монастырь, окруженный скалами, начинался с длинной лестницы, вырубленной на пологом склоне. Ни ворот, ни стен предусмотрено не было. Дорога пересекала приветственную арку со статуями Госпожи и её зеркан переходило в широкую умощенную площадь и расходилось лестницами вверх и вниз к большим одноэтажным строениям и высокими треугольными крышами, покрытыми выцветшей красной черепицей.

Первое тело ждало их сразу за аркой. Сожжённая мумия сидела, прислонившись к стене, с опущенными вдоль тела руками. В некоторых местах человек прогорел до костей, и определить, давно ли он мёртв, было уже невозможно. На площади были ещё несколько тел, лежащих в разных позах и неизменно сожженных, в чёрных кругах обгоревшей мостовой.

— Чары? — спросил Дукан, осматривая мумию.

— Нет, — ответила Розари. — Чёрное колдовство. Но не бледный колдун. Странный след силы.

— Кто тогда?

Розари несколько смущённо посмотрела на Кальдура и спросила:

— Тварь из бездны?

— Нет… вроде нет… Не чувствую их в округе. Тут что-то другое.

— Ты уверена, что мы одни? — переспросил Дукан, внимательно оглядывая крыши и стены построек.

— Ни одно сердце не бьётся, — ответила Розари и снова посмотрела на Кальдура. — Никто не дышит.

— И я ничего такого не чувствую.

— А у тварей… всегда были сердца? — Дукан поморщился.

— Ну да, — неуверенно ответил Кальдур. — Насколько я помню.

— Ладно. Идём. Может тот, кто это сделал, не догадался сжечь глупые книги монахов.

— Идём. Анижа, держись позади.

В первом зале они нашли вырванную с корнем широкую дверь, посуду, остатки уже засохших или покрытых мухами овощей, перевёрнутые столы и стулья, грубые, выполненные из дерева, без каких-либо изысков. В их завалах было несколько сожженных тел несчастных, что пытались укрыться тут и держали оборону.

Во втором, самом большом здании, они нашли массу жилых комнат, личные вещи, одежду и громадный зал для молитв, без стен с одними лишь колоннами и крышей с круглой дырой в центре. Те же выбитые двери, тела на полу и ничего интересного. Книги, что были в комнатах монахов, оказались просто сборниками молитв разной паршивости, бессмысленными заметками и списками работ по хозяйству.

— Если Избет изначально не была человеком, — вслух рассуждал Дукан, — то удар в сердце мог и не убить её. Как и вас, к примеру. Что-то могло защитить её жизнь. Или она вовсе не была человеком. Жрец и старший чародей могли знать это. И погибнуть в поединке с этой тварью. Нам показали её тело, а потом увезли его сюда, чтобы убить окончательно или запереть. Но они потерпели поражение.

— Никогда не видел и не слышал о том, чтобы порождение Мрака выглядело человеком. Не говорю, что это невозможно, но нас учили, что — эти твари уже не люди или никогда людьми не были. И что темники по сути своей тоже не люди, их душа съедена Морокай, личность прогнила, и в ней осталось только самое худшее, что было в человеке. Но на них Морокай воздействовал целыми поколениями, чтобы достичь такого результата. Он не может просто так взять и сделать человека не человеком.

— Эх, парень, если бы всё было так просто как в книгах. Избет, или как там её, может быть вовсе не той, кем себя подаёт. Её могли и родить на острове Зиль, в самой сочной кладке выродков из Мрака, а потом, путём долгих интриг и приключений, выдать за дочку прошлого короля. Он ведь её так и не признал. Она возникла из ниоткуда.

— Но её же признали.

— Её признало много людей, да. Были свидетели. Были документы. Но… всё это… можно подделать, если Его агенты проникли глубоко под корону. Если у них уже тогда были огромные деньги, связи и влияние. Я искал врагов короны, ублюдков, что мешали и портили всё к чему прикасались, что были охочи до власти, но при этом этой власти не могли дать ничего хорошего. Но я никогда не смотрел в сторону тех, кто не вызывал вопросов. Были у нас личности при короне, которые выглядели истинными патриотами, полностью белыми и полностью преданными, даже обремененными этой самой властью, болеющими за корону всем сердцем… Великая Госпожа… мы могли всё это просто пропустить.