Книга Рота Его Величества - Анатолий Дроздов

— Налей и себе! — сказал я.

— Что вы? — изумился он.

— Без церемоний! — велел я.

Он осторожно плеснул себе на донышко.

— За твое здоровье! — предложил я. — За то, что помог. Этот вечер Ула не забудет.

Пров пригубил и поставил бокал на столик.

— Вы очень необычный человек, Илья Степанович, — сказал тихо. — Мой предыдущий хозяин был очень добрым, я служил ему с радостью. Но даже он не стал бы пить за здоровье слуги.

Я пожал плечами.

— Не я, а вы доставили ей радость. Вам это дорого обойдется: больше не пригласят.

— Зато высплюсь! — сказал я, ставя бокал.

* * *

Горчаков явился следующим утром. Выпрыгнув из пролетки, князь зашагал к нам. Его мундир был чист и отутюжен, сапоги сияли. По лицу князя не было заметно, что он поздно лег.

— Я не опоздал? — спросил, улыбаясь.

— Вовремя! — успокоил я.

— Разрешите стать в строй?

— У нас здесь грязно! — предупредил я.

— Не страшно! — улыбнулся он.

Я пожал плечами: было бы желание. Он занял место на правом фланге.

— Взво-од!..

Я выбрал самую грязную трассу. Мы бежали по болоту, прыгали в ручьи, рассекали ржавую воду глубоких луж. Князь отстал, но упорно тащился следом. Воля у него оказалась железной: я давно бы плюнул. Взвод вовсю стрелял, когда Горчаков добрался до стрельбища. Дышал он тяжело, лицо его было бледным.

— Можно мне? — спросил, глядя на автомат.

Я протянул ему «калаш».

— Интересное ружье! — сказал он, вскидывая ствол.

На всякий случай я отступил в сторону. Горчаков расставил ноги и приник к прицелу. Первый выстрел ушел в «молоко», но со второго он приноровился. Мишени падали одна за другой.

— Славное ружье! — сказал князь, возвращая автомат. — Я б не отказался.

— Записывайтесь в роту! — предложил я.

Он засмеялся и окинул взглядом свой перепачканный мундир. Грязь покрывала его до погон. Горчаков снял с пояса тину, задумчиво рассмотрел.

— Приличия требуют, чтоб вы посетили меня с ответным визитом, — сказал он, бросив тину на землю. — Завтра устроит?

— Время?

— Семь утра. Летчики просыпаются рано…

Встать мне пришлось в пять — аэродром располагался за городом. Ошибку князя я не повторил: на мне был старый камуфляж, еще сырой от вчерашней стирки. Горчаков встретил меня у штаба. Окинув взглядом наряд, улыбнулся:

— В небе грязи нет, Илья Степанович!

Унтер-офицер помог мне облачиться в кожаную куртку и такой же шлем.

— Приходилось летать? — спросил князь.

«На швейных машинках — нет!» — хотел сказать я, но передумал. Самолеты, стоявшие на летном поле, были копией «По-2». Фанерный фюзеляж, открытая кабина, крылья, обтянутые перкалем. Я не стал обижать хозяина и покачал головой. Горчаков заскочил в кабину пилота, я забрался во вторую. Механик провернул винт, мотор чихнул и застрелял, выбрасывая дым из патрубков.

Я представлял, что меня ждет, потому пристегнулся заранее. «По-2» разбежался и пополз вверх. Я с интересом наблюдал за картинами, открывавшимися внизу. Огромный луг, служивший летным полем, строения и палатки-ангары на нем, серебристые крестики-самолеты… Внезапно картинка скользнула влево — князь заложил вираж. Меня бросило вбок, затем — в другой, внезапно луг оказался над головой, а облака под ногами. Земля и небо стали меняться местами, при этом они еще крутились. Тошнота подступила к горлу, но я сдержался. Бывало и хуже. В горах Кавказа у нашей «вертушки» отказал мотор, она стала вертеться вокруг собственной оси; все замелькало в бешеной пляске: склоны, долины, ущелья… При этом мы еще падали. Неимоверными усилиями пилоту удалось запустить мотор, мы благополучно сели, но салон, форма, багаж — все оказалось в блевотине…

Мотор самолета внезапно умолк, в кабине запахло бензином. Мир перестал вращаться и постепенно вернулся в привычное состояние. Мы планировали в сторону летного поля, было тихо, только ветер свистел в расчалках. Князь решил удивить гостя необычной посадкой. Чудак! Летающие этажерки превосходно планируют, это знают даже дети. Светило солнце, трава летного поля, скользившего нам навстречу, была изумрудно-зеленой, по голубому небу бежали легкие облака; в порыве чувств я запел:

Обнимая небо крепкими руками,

Летчик набирает высоту…

Тот, кто прямо с детства дружит с небесами,

Не предаст вовек свою первую мечту, —

орал я дурным своим голосом.

Если б ты знала, если б ты знала,

Как тоскуют руки по штурвалу…

Лишь одна у летчика мечта — высота, высота…

Самая высокая мечта — высота, высота.

(Музыка А. Пахмутовой, слова Н. Добронравова. «Обнимая небо»)

Высоту тем временем мы теряли. Самолет коснулся колесами земли, слегка подпрыгнул — «скозлил» и побежал по лугу. Я едва не прикусил язык и умолк, наблюдая бегущих навстречу людей. Их было на удивление много. Впереди катил выкрашенный в красный цвет автомобиль.

«Они так каждую посадку встречают?» — подумал я с удивлением.

Тем временем «По-2» замедлил ход, я отстегнул ремни и выскочил на крыло. Князь вывалился из кабины, как мячик.

— Бежим! — Он схватил меня за руку и потащил прочь от самолета. Я удивился, но последовал за ним. Мы отбежали метров на двадцать. Князь остановился и посмотрел на самолет. Я оглянулся. «По-2» как ни в чем не бывало стоял на травке и совершенно не собирался нас преследовать.

— Что случилось? — спросил я.

— Бензопровод лопнул! Я отключил мотор, чтоб не загореться, но все равно в любую минуту…

— Да-а… — сказал я, осознавая. — Подвиг Гастелло!

— Какой такой Гастелло? — удивился Горчаков.

— Советский летчик. Направил горящий самолет на скопление врага, геройски погиб…

Набежавшая толпа не дала мне досказать. Нас окружили, затискали, закидали вопросами. Высокий капитан в черной пилотке оказался перед нами, и все умолкли.

— Везучий вы, Николай Сергеевич! — сказал капитан. — Мы, когда увидали бензиновое облако, подумали: «Все!» А у вас пассажир…

— Представляете, он пел! — наябедничал князь.

— Пел? — удивился капитан. — Что?

— Летчик набирает высоту… А мы в это время падали!

Толпа взорвалась смехом.

— Семенов! — крикнул капитан.

Из-за спин появился солдат с подносом. На нем красовался граненый штоф. Капитан вытащил пробку и наполнил стопку.

— С первым вылетом и воздушным крещением!