Книга Поход Наполеона в Россию - Арман Луи Коленкур

31‑го главная квартира расположилась в помещичьем доме в Величеве; там же поместился Неаполитанский король. Тем временем неприятель отступал от этапа к этапу, пользуясь для прикрытия своего движения только казаками или иногда одним–двумя драгунскими полками. Вся наша кавалерия и часть пехоты днём и ночью были в боевой готовности и всегда подвигались форсированным маршем в надежде настигнуть врага, но нагнать его не удавалось. Армия могла питаться лишь тем, что добывали мародёры, организованные в целые отряды; казаки и крестьяне ежедневно убивали много наших людей, которые отваживались отправиться на поиски. Чем больше мы продвигались вперёд, тем более полным было бегство населения. Не оставались даже старики и инвалиды. Дело доходило до того, что даже авангард не мог раздобыть себе проводника, который был бы в состоянии назвать местность и дать какие–нибудь сведения о соответствующем районе. Возникали настоящая путаница и затруднения всякого рода.

Наконец, в двух лье перед Гжатском авангард захватил в плен казака, под которым только что была убита лошадь, и вскоре затем негра, заявившего, что он повар атамана Платова. Негр был захвачен при выходе из деревни, где он занимался мародёрством. Неаполитанский король отослал обоих пленников к императору, который задал им множество вопросов. Их ответы показались мне довольно пикантными, и я тотчас же записал их.

Негр сообщил подробности об образе жизни своего генерала, которому он всегда прислуживал за столом. При этом он слышал разные разговоры и рассказы о соперничестве между некоторыми генералами, но он не знал ничего насчёт передвижения армии. Каждую секунду с самыми забавными гримасами и ужимками он спрашивал, с кем именно он говорит, перед кем он находится. Напрасно ему повторяли, что его допрашивает император; он не хотел верить, что это был император Наполеон.

Когда ему снова подтвердили, что он находился перед императором, то он поклонился, потом несколько раз простёрся ниц и принялся прыгать, танцевать, петь и выделывать самые невообразимые гримасы. Это негр уверил Неаполитанского короля, у которого не было проводника, что он знает весь окрестный район, поэтому его величество послал за ним, и его отправили к императору.

Император велел подойти казаку, которого держали в стороне, пока допрашивали негра. Это был брюнет пяти футов ростом, с живыми глазами, открытым и неглупым лицом, серьёзный на вид; ему можно было дать от 30 до 36 лет; казалось, он был очень огорчён тем, что попал в плен, а в особенности тем, что потерял свою лошадь. Император приказал мне дать ему лошадь из императорской конюшни.

По словам казака, русские открыто жаловались на Барклая, который, как они говорили, помешал им драться под Вильно и под Смоленском, заперев их в стенах города. Два дня назад в армию прибыл Кутузов, чтобы сменить Барклая. Он не видел его, но один молодой штабной офицер приезжал вчера, чтобы поговорить с казачьим офицером, его командиром, и сообщил ему эту новость, добавив, что дворянство принудило Александра произвести эту перемену, которой армия была очень довольна. Это известие показалось императору весьма правдоподобным и доставило ему большое удовольствие; он повторял его всем.

Медлительный характер Барклая изводил его. Это отступление, при котором ничего не оставалось, несмотря на невероятную энергию преследования, не давало надежды добиться от такого противника желанных результатов.

— Эта система, — говорил иногда император, — даст мне Москву, но хорошее сражение ещё раньше положило бы конец войне, и мы имели бы мир, так как в конце концов придётся ведь этим кончить.

Узнав о прибытии Кутузова, он тотчас же с довольным видом сделал вывод, что Кутузов не мог приехать для того, чтобы продолжать отступление; он, наверное, даст нам бой, проиграет его и сдаст Москву, потому что находится слишком близко к этой столице, чтобы спасти её; он говорил, что благодарен императору Александру за эту перемену в настоящий момент, так как она пришлась как нельзя более кстати. Он расхваливал ум Кутузова, говорил, что с ослабленной, деморализованной армией ему не остановить похода императора на Москву. Кутузов даст сражение, чтобы угодить дворянству, а через две недели император Александр окажется без столицы и без армии; эта армия действительно будет иметь честь не уступать свою древнюю столицу без боя; вероятно, именно этого хотел император Александр, соглашаясь на перемену; он сможет теперь заключить мир, избежав упрёков и порицаний со стороны русских вельмож, ставленником которых является Кутузов, и он сможет теперь возложить на Кутузова ответственность за последствия тех неудач, которые он потерпит; несомненно, такова была его цель, когда он пошёл на уступку своему дворянству.

Император продолжал расспрашивать казака, все ответы которого и по форме и по содержанию были очень умны для простого солдата. Вот что он говорил:

— Если бы русские солдаты Александра, а в особенности его генералы, походили на казаков, то вы с французами не оказались бы в России. Если бы Наполеон в своей армии имел казаков, то он давно уже был бы китайским императором. Французы дерутся хорошо, по неосторожны. Они любят грабить; чтобы рыскать по домам, они удаляются от своей армии, а казаки пользуются этим, чтобы каждый день захватывать в плен много французов, и отнимают у них добычу. Не будь казаков, французы были бы уже в Москве, в Петербурге и даже в Казани. Именно казаки всё время задерживают их. Казакам нравится Неаполитанский король, который носит большой султан, потому что он храбр и всегда первым кидается в бой. Они дали себе слово не убивать его, но хотят захватить в плен.

Он признал, что в Вязьме казаки приготовили всё, что нужно, для поджога моста, складов и различных домов. Он сказал, что таков был приказ их начальника.

Когда мы вступили в Гжатск, часть города была сожжена и ещё дымилась. Но в Гжатске мы взялись за дело более своевременно, чем в Вязьме. Мы постарались остановить огонь. Император приказал произвести усиленную разведку во всех окрестностях города. Он посетил госпиталь, расположенный у выхода из города; госпиталь не был сожжён. Император торопил всех, чтобы ускорить восстановление мостов и прохождение войск. Возвратился он очень поздно. В Гжатске оставалось ещё меньше жителей, чем в Вязьме. Дома на той улице, где остановился император, и на улицах, расположенных по другую сторону реки, которые не были подожжены, были переполнены продовольствием всякого рода; там оказалась прекрасная мука, много яиц и масла, которого мы давно уже были лишены. Император получил определённые и подробные сведения о русской армии. Кутузов прибыл к ней 29‑го. На пути к армии и потом, при отступлении, он проезжал через Гжатск. Милорадович, как говорили, присоединился к армии с 50 тысячами человек и большим количеством орудий. Император исчислял это подкрепление в 30 тысяч человек. Русские офицеры были, по–видимому, очень довольны прибытием Кутузова и не сомневались, что он вскоре даст большое сражение. Армия продолжала своё отступление для того, чтобы соединиться с другими подкреплениями, которые подходили к ней из Москвы.

На основании этих сведений, которые подтверждались всеми данными, император не сомневался больше, что мы приближаемся к моменту, когда состоится желанное для него сражение. Он с удовольствием рассказывал эти сведения, прибавляя к ним следующие соображения: