Книга Игра в молчанку - Эбби Гривз

– Как, вы говорите, ее фамилия?

– Хоббс. – Я надеялся, что Элинор не отреклась от своей фамилии, как она отреклась от данного при рождении имени.

– Мне не следовало бы этого делать… – бормотал продавец. – Но мы – родители, и мы за них беспокоимся. Вот что значит быть отцом: беспокойство, беспокойство, беспокойство с утра до вечера!..

Я слабо улыбнулся. Новый покупатель уже выбрал товар и встал позади меня.

– Вот она – Нора Хоббс. У нее открыт кредит.

В первое мгновение я был удивлен. Что это за торговец, который открывает кредит студентам? Впрочем, вслух я ничего говорить не стал. На самом деле я был рад, что продавец позволил Элинор покупать сигареты и пиво в кредит.

– Вот, запишите адрес. Не могу поручиться, что адрес настоящий или что она до сих пор там живет, но попробовать стоит.

Подавив желание крепко обнять этого пожилого мужчину с больными коленями, я сфотографировал адрес.

– Огромное вам спасибо. Черт, даже не могу выразить, как я вам благодарен!

Продавец протянул мне шоколадный батончик.

– За счет заведения. И… удачи, сэр.

Сверившись с навигатором, я убедился, что нужный дом был, к счастью, недалеко. Название улицы – Альбемарле-стрит – звучало величественно, почти шикарно, но выглядела она довольно убого. Переполненные мусорные баки стояли по несколько штук вместе, у большинства крышки были открыты. Некоторые лежали на боку, рассыпав свое содержимое по мостовой; мне они напомнили группу пьянчуг, возвращающихся домой после весело проведенного вечера. Мусор был навален и у подъездов домов: рваные матрасы, телевизоры с треснувшими экранами, микроволновки с напрочь оторванными шнурами и зияющими дырами в пластиковых корпусах. Разглядывая их, я старался не думать о том, какая нужна была сила, чтобы проломить прочную пластмассу.

Номер 174 оказался последним в ряду тесно поставленных стандартных домов, тянувшихся вдоль всей улицы. Лужайка перед фасадом давно нуждалась в стрижке; там, где не прижился мох, трава вымахала высокая, но и она не могла скрыть разбросанные тут и там жестянки из-под пива и сидра, а также бесчисленные пакеты из-под чипсов. Я даже подумал, что лужайка перед домом Элинор могла бы рассказать о ее пищевых пристрастиях куда больше, чем те немногие – по пальцам пересчитать – обеды и ужины в нашем доме, в которых она соизволила принять участие в течение нескольких последних месяцев.

Краем глаза я заметил, как качнулась занавеска на втором этаже, и мои мысли приняли иное направление. Элли… что я ей скажу? Я настолько сосредоточился на том, чтобы ее отыскать, что даже не подумал о том, как с ней разговаривать, какие аргументы лучше привести. Сто пятьдесят миль, которые я проехал, были слишком большим расстоянием, чтобы ограничиться приглашением разделить с нами пересушенную рождественскую индейку, да посмеяться над напечатанными на бумажках незамысловатыми шуточками, которые находят в хлопушках вместе с грошовыми сувенирами и бумажными коронами. Внезапно я подумал о том, что оставил обогреватель в багажнике.

– Папа?!..

Это прозвучало не как приветствие, а как обвинение. Я сделал несколько шагов к крыльцу и увидел, что Элинор не сняла дверную цепочку. Похоже, здесь мне не предложат даже выпить чаю перед обратной дорогой.

– Привет, Элли! Как твои дела? – Я приблизился еще не несколько дюймов – очень медленно, чтобы ей не пришло в голову захлопнуть дверь перед самым моим носом.

– Как ты меня нашел?! – Она, несомненно, была застигнута врасплох моим неожиданным появлением, но помимо удивления в ее глазах проглядывало еще что-то. Что это было?.. Досада? Раздражение? Страх?.. Но прежде, чем я успел это понять, Элинор опустила руки, пряча ладони в рукавах растянутого мешковатого свитера, и я подумал, что видел этот жест уже тысячи раз. В детстве Элинор делала так, когда замерзала, слишком долго простояв на автобусной остановке. В подростковом возрасте она прятала ладони в рукава, когда начинала нервничать или пыталась скрыть недовольство.

– Ну знаешь, не зря же я профессор! – проговорил я как можно беззаботнее, но уже через мгновение мне стало ясно, что я выбрал не самый подходящий момент для шуток. Элинор выглядела какой-то рассеянной и держалась отстраненно, почти официально. Тем не менее, нужно было как-то продолжать разговор, и я сказал:

– Мама передала тебе кое-какие вещи. Они у меня в машине. Я сейчас их принесу…

Не успел я договорить, как Элинор протестующее закачала головой.

– Нет. Не надо. Я сама выйду.

Дверь со щелчком захлопнулась, послышался лязг дверной цепочки, бряканье ключей – а еще мне показалось, что с верхнего этажа ее кто-то окликнул. Через минуту дверь снова отворилась, и Элинор вышла на крыльцо. Пальто она не надела, но я удержался и ничего не сказал. Вместо этого я предложил ей свой шарф и буквально вспыхнул от удовольствия, когда она обмотала его вокруг шеи. Впервые за очень, очень долгий срок я вновь почувствовал себя отцом. Человеком, который дарит заботу. Человеком, которого собственный ребенок воспринимает не как досадную помеху, а как добрую силу, которая оберегает его от неприятностей. Хорошо, если так… Быть может, еще не поздно вернуть то, что связывало нас когда-то.

Я шел медленно, пытаясь хоть немного продлить наше путешествие до автомобиля. Да я готов был босиком идти хоть на край света, лишь бы как можно дольше побыть с Элинор.

– Как твои успехи? Как учеба?

– В общем и целом – нормально. – Она по-прежнему избегала встречаться со мной взглядом. Опустив глаза, Элинор пристально разглядывала свои вытянувшиеся на коленях брюки от тренировочного костюма. Насколько я помнил, такие спортивные костюмы были популярны в девяностые, но сейчас мода на них вернулась – вот только цены взлетели до небес.

– А ты, значит, теперь живешь здесь? – Я очень старался, чтобы в моем голосе прозвучало не осуждение, а похвала ее инициативе.

– Да, здесь мне больше нравится. К тому же я живу не одна – у нас тут целая компания. Это мои друзья, и из других университетов тоже есть. – Она сказала это очень негромко, к тому же ее голос подрагивал, словно каждое слово ей стоило большого труда.

– Что ж, Элли, это просто замечательно. Рад за тебя. У меня на первом курсе друзей вообще не было… – Чувствуя надвигающееся молчание, я поспешно добавил: – Значит, первый семестр почти позади, правда?

Элинор кивнула. Она была не глупа и сразу догадалась, к чему я клоню.

– Надеюсь, ты приедешь на Рождество?.. – (Мы как раз дошли до машины и остановились.) – Мама будет очень рада тебя видеть, и Эди тоже. И я… – Я стоял, заслоняя спиной водительскую дверь, словно боясь, что Элинор прыгнет за руль и умчится от меня куда-то очень далеко. Правда, водительских прав у нее не было, но в данном случае никакого значения это не имело.

– Посмотрим… – Элинор, наклонив голову, продолжала разглядывать свои тренировочные брюки. Рыжие спутанные волосы – кое-где виднелись не расчесанные до конца узлы – полностью скрывали ее лицо, и я не мог рассмотреть его как следует, и все же мне показалось, что она как-то уменьшилась, съежилась, став похожей на ребенка, который тайком от родителей переоделся во взрослое платье.