Книга Наука логики. Том 2 - Георг Гегель

2. Но это рефлективное совершенство умозаключения делает его именно поэтому лишь обманчивым призраком. Средний термин имеет определенность: «все»; этим «всем» непосредственно принадлежит в большей посылке тот предикат, который смыкают с субъектом. Но «все» суть все единичные; следовательно, в этой большей посылке единичный субъект уже непосредственно обладает указанным предикатом, вместо того чтобы получить его впервые через умозаключение. Или, иначе говоря, субъект получает через заключение предикат как некоторое следствие; но бо́льшая посылка уже содержит в себе это заключение; поэтому бо`льшая посылка правильна не сама по себе как взятая отдельно от заключения или, иными словами, она не есть непосредственное, пред-положенное суждение, но сама уже предполагает заключение, основанием которого она должна была служить.

В излюбленном совершенном умозаключении:

«все люди смертны,

но Кай – человек,

следовательно, Кай смертен», -

бо́льшая посылка правильна лишь потому и постольку, поскольку правильно заключение. Если бы Кай случайно не был смертен, то бо́льшая посылка была бы неправильна. Предложение, долженствовавшее служить заключением, должно быть правильным уже непосредственно, само по себе, ибо в противном случае бо́льшая посылка не могла бы охватить собой всех единичных; прежде чем бо́льшая посылка может быть признана правильной, приходится предварительно решить вопрос, не служит ли само это заключение возражением против нее.

3. При рассмотрении умозаключения наличного бытия из понятия умозаключения получился тот вывод, что посылки как непосредственные противоречат заключению, а именно, требуемому понятием умозаключения опосредствованию, и что поэтому первое умозаключение предполагает другие и, обратно, эти другие предполагают первое. В умозаключении рефлексии это положено в нем же самом, а именно, положено, что бо́льшая посылка предполагает свое заключение, так как в ней содержится то соединение единичного с предикатом, которое впервые должно быть установлено в заключении.

Следовательно, то, что мы здесь имеем на самом деле, может быть выражено ближайшим образом так: умозаключение рефлексии есть лишь внешняя пустая видимость умозаключения; стало быть, сущность этого умозаключения покоится на субъективной единичности; последняя тем самым образует собой средний термин и должна быть положена как средний термин; это – такая единичность, которая имеет бытие как таковая и лишь внешним образом обладает всеобщностью. Или, иначе говоря, более детальное установление содержания умозаключения рефлексии показало, что единичное находится в непосредственном, а не в умозаключенном соотношении со своим предикатом и что бо́льшая посылка (соединение некоторого особенного с некоторым всеобщим или, точнее, некоторого формально всеобщего с некоторым всеобщим в себе) опосредствована тем соотношением единичности, которое здесь имеется, единичности как всякости. Но это есть умозаключение индукции.

b) Умозаключение индукции

1. Умозаключение всякости подчинено схеме первой фигуры: Е – О – В; индуктивное умозаключение – схеме второй фигуры: В – Е – О, так как оно опять имеет средним термином единичность, но не абстрактную единичность, а полную, т. е. положенную с противоположным ей определением, с всеобщностью. Один из крайних терминов есть какой-либо предикат, который общ всем этим единичным; его соотношение с ними образует собой те непосредственные посылки, одна из которых должна была быть заключением в предшествующем умозаключении. Другой крайний термин может быть непосредственным родом, каков он в среднем термине предыдущего умозаключения или в субъекте универсального суждения, родом, который исчерпан в совокупности единичных или же видов среднего термина. Согласно этому, умозаключение имеет следующий вид:

e

е

В – О

е

е

и так далее до бесконечности.

2. Вторая фигура формального умозаключения (В – Е – О) потому не соответствовала схеме умозаключения, что в одной из посылок второй фигуры Е, образующей собой средний термин, не было подчиняющим или предикатом. В индукции этот недостаток устраняется; здесь средним термином служит: «все единичные»; предложение «В – E»[57], которое содержит в себе в качестве субъекта объективное всеобщее или род, выделившийся в качестве крайнего термина, имеет такой предикат, который по меньшей мере обладает равным с субъектом объемом и тем самым тождественен с ним для внешней рефлексии. Лев, слон, и так далее образуют собой род четвероногих животных; различие, состоящее в том, что то же самое содержание в одном случае положено в единичности, а в другом – во всеобщности, есть поэтому только безразличное определение формы; безразличие, которое представляет собой положенный в рефлективном умозаключении результат формального умозаключения и которое здесь положено равенством объема.

Поэтому индукция не есть умозаключение голого восприятия или случайного наличного бытия, каким была соответствующая ему вторая фигура, а умозаключение опыта – субъективного синтезирования единичных в род и смыкания рода с некоторой всеобщей определенностью, поскольку она встречается во всех единичных. Умозаключение это имеет также и то объективное значение, что непосредственный род определяет себя через тотальность единичности к некоторому всеобщему свойству, имеет свое наличное бытие в некотором всеобщем отношении или признаке. Однако объективное значение этого умозаключения, как и других, есть пока что лишь его внутреннее понятие и здесь еще не положено.

3. Скорее можно сказать, что индукция есть еще, по существу, некоторое субъективное умозаключение. Средним термином здесь служат единичные в их непосредственности; синтезирование их через всякость в род есть некоторая внешняя рефлексия. В силу пребывающей непосредственности единичных и в силу вытекающего отсюда внешнего характера, всеобщность есть лишь полнота или, лучше сказать, остается некоторой задачей. В ней поэтому опять появляется прогресс в дурную бесконечность; единичность должна быть положена как тождественная со всеобщностью, но так как единичные положены вместе с тем и как непосредственные, то указанное единство остается лишь постоянным долженствованием; оно есть единство равенства; долженствующие быть тождественными должны вместе с тем и не быть тождественными. Лишь продолженные до бесконечности, a, b, c, d, e образуют собой род и дают завершенный опыт. Заключение индукции остается постольку проблематическим[58].