Книга Красная линия - Сола Рэйн

– Эш уже это ел? – поинтересовался пустоголовый канадец, забираясь с ногами на кровать.

Я схватила подушку и со злостью швырнула ему в лицо.

– Я тут извиняться пытаюсь, а ты совсем мне не помогаешь!

– Извиняться? – Дэйв удивленно прищурился. – За что?

– За то, что из-за меня ты получил проклятое сотрясение мозга, – выпалила я на одном дыхании и закашлялась.

Внутри все завибрировало. Предательские слезы навернулись на глаза. Мне пришлось отвести взгляд в сторону, чтобы Каллахан их не заметил.

Просто класс…

Полночи я готовила эту пламенную речь, и что в итоге? Разрыдаюсь, как истеричная идиотка?

– Хэй, – я почувствовала, как Дэйв взял меня за руку и погладил большим пальцем мое запястье. – Что ты такое говоришь?

«Соберись, Микки!» – приказала я себе.

– День, когда я потеряла сознание… – мой охрипший голос звучал как расстроенная гитара. – Ты тогда пропустил предыгровую тренировку, потому что пришлось нянчиться со мной…

– Микки.

– Да-да, я точно знаю, что пропустил, – слезы катились по моему лицу и капали с подбородка, но я уже не обращала на них внимания. – А еще знаю, что ты провел рядом со мной всю ночь, когда у меня была лихорадка, и судя по темным кругам под глазами, которые я обнаружила утром на твоем лице, ты вообще не спал. Не спал… в день игры. Именно поэтому ты…

Слова застряли в горле.

Я замолкла и всхлипнула.

– Мне жаль, Дэйв… – собравшись с последними силами, прошептала я. – Прости меня.

– Окей.

Я повернула голову в сторону Дэйва и изумленно уставилась на него.

– Окей?! – тупо переспросила я.

– Окей, – повторил придурок с абсолютно каменным лицом.

Слезы высохли моментально.

– Каллахан! – возмущенно прохрипела я. – Я выворачиваю свою гребаную душу наизнанку, а ты говоришь мне сраное «Окей»?!

– А что я должен сказать?

– Как это что?! – я уже буквально задыхалась. – Ты должен был сказать какое-нибудь лживое, но воодушевляющее дерьмо в духе: «Ты не виновата, Микки. Это была случайность» …

– Но это не было случайностью, – нахмурился Дэйв, продолжая смотреть на меня, как на душевнобольную. – Я был рассеян на льду, потому что не спал всю ночь.

– Я тебя об этом не просила! – огрызнулась я.

– Как будто у меня был выбор! – рявкнул Каллахан.

В комнате повисла оглушающая тишина.

Мы уставились друг на друга не моргая, как бойцы на ринге перед началом смертельной схватки, а затем Дэйв внезапно подмигнул мне.

Я не сдержалась и рассмеялась. Напряжение покинуло мое тело. Плечи расслабились. Ощущение, будто я проглотила горсть ржавых гвоздей ушло, уступая место какой-то беззаботной легкости.

– Черт, как ты это делаешь?

Дэйв пожал плечами.

– Ты не возражаешь? – он кивнул в сторону подноса с едой, и я покачала головой.

– Надеюсь, ты уже составил завещание.

– В тот же день, когда Эш принял тебя на работу, – ответил Дьявол, поднимая крышку на одном из блюд. – Сэндвичи?!

– Не просто сэндвичи, – с гордостью прохрипела я, – а горячие сэндвичи с отварной куриной грудкой, авокадо и тремя видами сыра.

– Звучит серьезно, а здесь что? – Дэйв поднял вторую крышку.

– Это клубничный пирог.

– Клубничный? А почему он черный?

– Не будь расистом! – прохрипела я и снова закашлялась. – Пойду приму таблетки.

– Микки, – окликнул меня Дэйв, когда я уже повернула ручку на двери. – Спасибо за завтрак.

Я улыбнулась и, завернувшись в его теплый взгляд, как в уютный плед, отправилась в свою комнату.

Приняв все необходимые лекарства, я устроилась на кровати с ноутбуком и решила проверить почту.

С тех пор как я закрыла все свои профили в социальных сетях, электронная почта стала моим единственным мостиком для связи с внешним миром. Этот почтовый адрес знали немногие – Скотт, Ванесса, моя треклятая сестрица Эмбер, писем от которой я по необъяснимой причине ждала больше всего, несколько старых школьных приятелей и бывшие коллеги по работе, ну и еще целый миллиард различных магазинов, рассылающих скидочные купоны. Я была зависима от этих крутых штук.

В папке Входящие находилось семнадцать новых писем. Четыре послания от Ванессы, двенадцать – от магазинов и одно – с незнакомого адреса. Недолго думая, я кликнула по загадочному письму и торопливо пробежала глазами по строчкам.

Мой пульс резко подскочил. Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы и еще раз медленно перечитала письмо.

«Привет, трущобная шлюха!

Если ты читаешь это письмо, значит, ты все еще на свободе. Жаль… Оранжевая форма заключенных классно смотрелась бы на твоей идеальной фигуре. К тому же Тюрьма округа Кук находится недалеко от твоего дома, а значит, твои замечательные родственнички смогут чаще тебя проведывать.

Хотя, о чем это я?

Им же на тебя наплевать.

Тогда, может, Дэйв Каллахан?

Хм… тоже вряд ли. Ведь именно он тебя туда упечет, когда узнает о пропаже знаменитой бостонской шайбы, которой он забил свой первый Хет-трик. В одном из своих интервью он как-то сказал, что это самая дорогая ему вещь…

Постой, ты же не думаешь, что заняла в личной иерархии одержимого хоккеем спортсмена место выше, чем его драгоценные трофеи? Это было бы слишком самонадеянно с твоей стороны, Микаэла. Он не простит тебе этой пропажи.

Вероятно, сейчас ты думаешь о том, как покажешь Каллахану это письмо, и вы вместе посмеетесь, а затем натравите на меня копов, но… как бы не так, солнышко.

Когда хоккеисты нанимали тебя на работу, ты подписала с ними бумаги о неразглашении, по которым не имела права впускать журналистов в их дом. Вторжение в частную жизнь и все такое… Могу себе представить, сколько нулей входит в сумму неустойки. Ты не найдешь такую сумму, даже если распродашь все свои внутренние органы.

Поэтому будь хорошей девочкой, подготовь для меня десять тысяч долларов к концу этой недели, и я верну тебе шайбу. Парни никогда не узнают, как ты облажалась, а ты извлечешь из этой ситуации большой урок. Никто не должен исправлять за тебя твои ошибки.

И давай без фокусов… Попытаешься меня надуть – пожалеешь.

До связи».

Глава 33

Прошли сутки с того момента, как я прочитала проклятое электронное письмо. Почти все это время я провела в своей комнате, отравляя воздух собственным отчаянием. Мысли пчелиным роем гудели в голове, а сердцебиение приходило в норму лишь тогда, когда удавалось ненадолго уснуть.