Книга Не бойся, я рядом - Иосиф Гольман

– Ты у меня – красотка. – Мама с удовольствием смотрела на дочкино отражение. – Жалко, что я уже не такая.

– Ты еще очень даже, – утешила Ольга. – Как там Иван Павлович поживает?

– Неважно поживает, – вздохнула мама. – Считает, что, пока он – нищий пенсионер, не имеет права со мной встречаться.

– Вот дурак! – возмутилась дочь. И осеклась: совсем недавно она сама себе демонстрировала сходные мысли. – Ты ему мозги-то почисти!

– Да я пытаюсь, – сказала мама. – Даже идею предложила. Бизнес открыть. Совместный.

– Что-что? – Дочкины глаза раскрылись еще шире. – Бизнес открыть? Ты?

– А что – не способна, думаешь? – слегка обиделась мама.

– Я думаю – ты на все способна, – щедро оценила ее возможности Ольга. – И какой же бизнес?

– Свадьбы обслуживать. Комплексно. Ты ж знаешь, как я готовлю. Помощниц – море: только свистни, везде сокращения. А Ваня снимает отлично, и на видео, и на фотик. Все прибамбасы у него есть. Плюс машину он успел восстановить перед самым увольнением. Раритет отчаянный. Микроавтобус на базе «Чайки», ты, наверное, такой даже не видела.

– А что, пожалуй, реально, – задумалась Ольга. – Тетю Тамару еще привлеките. Человек-оркестр.

И тут же вспомнила про раритетную «Волгу» Парамонова.

Может, спросить его? Будет свадебный автопарк.

Нет, не стоит.

Пусть все идет, как идет.

– А я, мам, может, ребенка жду, – неожиданно вырвалось у Ольги.

– Да ты что? – Мама, не устояв на ногах от такой новости, присела на край Ольгиной кровати. – Вот счастье-то! И какой срок?

Молодец все-таки у нее мама! Ни мгновенной заминки, ни расчетов по лишнему рту и предстоящим расходам. И никаких расспросов по поводу отца.

Просто счастье – и всё тут.

– Пока не знаю. Дня два, наверное. А может, четыре.

– Все равно молодец, – скрыв разочарование, сказала мама. И не удержалась-таки: – А папа будет, или сами вырастим?

– Не знаю пока. Я Олежку соблазнила. Парамонова.

– Наконец-то, – полностью одобрила мама. – Давно пора. Ты уж сколько по нему сохнешь. А он как настроен?

– Не знаю. Он болен, мама.

Ольге вдруг отчаянно захотелось поделиться всем, что тащила в одиночку.

– Что с ним?

– Пытался застрелиться.

– Но это ж не от секса с тобой? – Ее мама решительно не была политкорректной.

Отсмеявшись – тоже, нашли смешную темку, – Ольга выложила все, что знала.

– Мне думается, все обойдется, – заключила, поразмыслив, мама. – У каждого в башке есть свои тараканы. И свой скелетик в шкафу. – Она взяла в руки Ольгину кисть, развернула ладонью кверху и поцеловала прямо в шрам на запястье. – Все обойдется, Оленька. Ты ему поможешь. И ребенок, даст Бог, появится – тоже поможет.

За разговорами упустила время и теперь, ерзая на каблуках, бежала к троллейбусу. Хорошо, водитель попался душевный, чуть подержал машину.

Успела без опозданий.

На самом деле, и опоздала бы – невелика беда. Табель здесь практически никогда не отмечали – только перед тем, как отдать его в общеиздательскую бухгалтерию, – интересовала лишь творческая отдача и талант. Однако Ольга – такой человек, что, опоздай она, расстроится без всякого наказания. Потому и не опаздывает.

– Будина, зайди! – велел ей Петровский, углядев через приоткрытую дверь своего кабинета.

Зашла.

– Садись, Будина.

Села.

– Ты молодец, Будина! – зачем-то перейдя на шепот, сообщил ей главред.

– Почему? – не поняла Ольга. Последнего журнала, оформленного ее руками, Лев Игоревич еще не видел.

– Потому, – объяснил он. Но потом все-таки добавил: – Спасибо тебе за Парамонова.

Ну дает старик! Ольга почувствовала, что краснеет. Интересно, кто еще в редакции в курсе ее постельных викторий?

Но аудиенция пока не была завершена.

– Слушай, уговори его, чтобы он меня позамещал, а? – жалобно попросил Петровский.

– А вы что, в отпуск?

– Да нет, на недельку в клинику ложусь, сынуля меня заколебал. Шунты хотят поставить на сердце, чтоб я снова стал молодым. – Главред засмеялся, деликатно прикрывая рукой рот с двумя отсутствующими зубами.

– Лучше б он вас к стоматологу отвез. – Ольга по политкорректности была в маму.

К тому же она, как и все в редакции, обожала старика. И он не казался ей таким уж развалиной. Ну, может, не считая зубов.

А лезть в сердце к человеку, который вполне обходится без этого, – что-то было в такой постановке вопроса неправильное.

– Стоматолог – следующий этап, – пожаловался главред. – Они за меня крепко взялись: и сын, и невестка. Говорят, пока шунты не вставлю – внука не привезут.

Сынок у главреда был большим государственным деятелем и папу реально любил. Но все равно, здорового человека – и под нож?

Будина не замедлила выразить свои сомнения.

Петровский ситуацию тут же разъяснил.

– Я тоже думал, что можно жить без шунтов. Но сын привел профессора, так тот в открытую сказал: в любой момент – обширный инфаркт миокарда. И привет друзьям. Так что – надо ставить. И чем быстрее – тем лучше. Ложусь в следующий понедельник.

– А сегодня четверг, – задумалась Ольга.

– Почему я тебя и трясу! – сказал Лев Игоревич. – А ты трясани Олега.

– А ответсек не обидится?

– Не обидится. А то ты не знаешь нашего ответсека.

Будина отлично знала ответственного секретаря редакции.

Супербезответственный, хотя и чрезвычайно милый дядька.

Он был лет на пятнадцать – ну, на десять-то точно – старше Петровского, еще писал чудесные статьи, но ни в малой степени не выполнял бесчисленных и муторных обязанностей ответсека, которые сами собой распределились по остальным работникам редакции.

Заместителя же главного редактора у них вообще не было.

То есть ставка была, а дураков, желающих работать за такую зарплату – даже в нынешних кризисных условиях – все как-то не находилось.

– Я попробую, – сказала Ольга. – Но, боюсь, вы преувеличиваете мое влияние на Олега.

– Попробуй, попробуй, – согласился главред: он то ли не расслышал ее сомнений, то ли, действуя в своей обычной манере, не захотел расслышать то, что ему не нравилось.

Потом она часа два, если не больше, сидела с главным художником над макетом номера. Статьи были хорошие.