Книга Яд саламандры - Ана Сакру

Бегом за ближайший поворот, подворотня, куда-то в бок, через галерею, лавка какая-то, где на нее смотрят удивленно. Великая тьма, она слишком заметна в этом изысканном развратном платье наложницы. Надо было накинуть что-то. Кэна фыркает раздраженно, пытаясь прогнать охвативший ее страх, и спешно покидает магазинчик. Напротив вывеска. Бордель. Окидывает свой прозрачный наряд цепким взглядом. Взгляд перемещается на браслет, обвивающий кисть. Подойдет.

За дверью дома утех удушливый полумрак, сходу окутывающий ее. Везде подушки, благовония, ковры на стенах. Редкие посетители сидят на полу перед маленькими столиками и неспешно потягивают принесенные напитки. День, и сейчас здесь тихо. Мужчины поворачивают головы, смеряя вошедшую масляными оценивающими взглядами. Девушки, пристроившиеся рядом с клиентами, смотрят враждебно, чуть ли, не шипя на чужачку. К застывшей на пороге Кэне тут же приближается статная дама, возраст которой сложно определить из-за обилия пудры на лице и толстой подводки на глазах.

— Чем могу помочь? — обводит Мескэнет холодным изучающим взором.

— Здравствуйте, мне нужен плащ дорожный, — Кэна пытается говорить медленно, но ее нервозность слишком очевидна, придвигается ближе к женщине, практически зашептав, — У меня есть вот это.

Снимает браслет с тонкой кисти и вкладывает его в протянутую ладонь женщины.

Та проводит пальцами по искусным узорам, очерчивает камни, потом кидает задумчивый взгляд на девушку.

— Очень дорогой…Украла?

Кэна только отрицательно машет головой.

— Сбежала? — этот вопрос женщина уже задает почти утвердительно.

Кэна прикусывает нижнюю губу, не желая ни врать, ни отвечать. Повисает секундная тишина.

— Хорошо, — женщина кивает каким-то своим мыслям, — Сейчас, здесь жди.

И уходит с браслетом. Кэна замирает на месте, не зная куда себя деть. И страшно. Вдруг ее просто схватят сейчас? А еще притихшие посетители. Все смотрят на нее, изучая. И эти липкие взгляды, скользящие по фигуре, прикрытой лишь полупрозрачной тканью. Мучительный стыд сковывает ее, подступая к горлу.

— Не подойдешь познакомиться, малышка? — кидает ей какой-то толстяк, развалившийся на подушках неподалеку. Мескэнет лишь взгляд отводит, притворившись глухой. Ну где же эта женщина? Кажется, вечность прошла.

Когда Кэну уже начинает охватывать паника, дама наконец выходит к ней и протягивает темный потрепанный дорожный плащ с глубоким капюшоном.

— И это возьми, — достает с кармана широкой юбки небольшой мешочек с монетами, — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Наказание за побег рабыни- смерть.

Во взгляде женщины неожиданно мелькают тревога и участие.

— Знаю. Спасибо, — выдавливает из себя Кэна, и, коротко кивнув, покидает бордель.

Накинув капюшон, согнувшись, девушка медленно пошла в сторону дворца наместника, стараясь не привлекать внимание. Ее плащ, выцветший и пыльный, был словно создан для этого. Люди, проходя мимо, часто задевали ее, толкая, раздраженно рыча, что посмела попасться под руку. Но Кэна только радовалась этому. Кто распознает в этой серой согбенной фигуре шарханиану? Проплутав пару узких переулков, девушка вышла на широкую улицу, ведущую к центральному рынку. Здесь жизнь кипела. Повозки, конные, пешие, коробейники, попрошайки и зазывалы, кричащие со всех сторон. Нет лучшего места, чем толпа, если хочешь затеряться. Жаль, что дворец так далеко. На другом конце города.

Солнце подбиралось к зениту, и в плаще становилось неимоверно жарко. Пот струился по позвоночнику так, что тонкая ткань платья, уже насквозь мокрая, облепила влажное тело, мешая идти. Во рту пересохло, словно в пустыне. Кэна пыталась сглотнуть, но слюны не хватало. Перед глазами плыло все от подступающей слабости.

Но…у нее же есть деньги! Перевела тускнеющий взгляд на трактир и побрела туда.

— Воды с лимоном, — даже голос охрип и не слушался. Жара выматывала быстро. Бросила монету на прилавок перед хозяином и отвернулась, заметив, как он пытается заглянуть под капюшон. Тот молча взял деньги.

На улице становилось все более шумно, тревожные крики прорывались сквозь обычный ничего не значащий гвалт. Кэна перевела взгляд на распахнутую дверь, и увидела, как пробежал человек, еще один. Откуда ни возьмись мелькнули имперские гвардейцы. Отдельные крики начали превращаться в нестройный вой. И вдруг камень залетел в окно.

— Твою мать! — заорал трактирщик. Кэна инстинктивно присела, закрывая голову. Остальные посетители подскочили со скамей.

Звуки ударов, борьбы, вопли. Пыль на улице столбом поднялась.

— Что происходит? — орал трактирщик, в то время как мужики выбегали на улицу из его заведения. В трактир ворвался какой-то запыхавшийся парнишка.

— Дядя Алой! Закрывай все! — его истеричный голос перекрыл даже звуки улицы, — Халифа Арха-Фалу убили! Наверху в городе стычки! Дарханцы подняли ополченцев, из казарм вышла армия, сюда идут! Спасаться надо! У посольства уже резня, скорей!

И все смешалось тут же. Перевернутые лавки, крики, топот ног. Люди, достающие ножи. Оскалы, расширенные зрачки. Кэна вжалась в прилавок, не зная, что делать.

— Эй, оборванка, выметайся, — рыкнул на нее трактирщик и хлопнул стаканом лимонада перед самым носом.

— Я… — ее руки заметно дрожали, зубы застучали по стеклу, когда пила, — Пожалуйста, не выгоняйте меня на улицу! Вы же видите, что там творится. Пожалуйста…

— Вон, — прошипел трактирщик и смерил ее злым взглядом.

Кэна стукнула пустым стаканом по прилавку и обреченно сделала шаг наружу, пытаясь убедить себя, что царящее там безумие не коснется ее.

39. Спасение

Все вокруг охвачено паникой и палящим солнцем в зените. Земля, сухая и выжженная, крошится в пыль под сотней бегущих ног. Воздух дрожит то ли от температуры, то ли от криков. Кэна вжимается в стену, оглядываясь, пытаясь понять, куда лучше идти. Завернуть в подворотню и спрятаться? Но просто сидеть на месте страшно. Если бой переместится сюда, то ее могут найти и убить. Просто так, в пылу кровавого сражения. Бежать? Куда бежать? Только с Рэмом ей безопасно, но как добраться до него в этом безумии? Если она признается сейчас хоть кому-нибудь, что она наложница наместника, то в лучшем случае ей не поверят, в худшем убьют либо из ненависти, либо из осторожности.

— Гвардейцы! Гвардейцы! — истеричные крики все громче, бегущая толпа плотнее.

И она порывается с ними, уже не думая, просто подчиняясь инстинкту. Заглядывает в подворотни на бегу. Там разбой. Всегда есть те, кто хочет воспользоваться слабостью другого. И сейчас- отличный момент. Насилие. Какая-то девушка истошно вопит, зажатая двумя бродягами, но некому помочь ей, все бегут. И Кэна лишь отворачивается, чувствуя разливающуюся горечь во рту, и еще как солнце печет нещадно, а по коже струится пот. Подвернутая лодыжка с каждой секундой дает все больше о себе знать, мешая. Тупой болью простреливает до самого бедра.