Книга Больше, чем друг - Katherine O.

Бросив последний взгляд на дом, я поплелась в общежитие. У меня оставалось на этот день еще одно занятие, но вряд ли я могла сосредоточиться на чем-нибудь, кроме сжигающей боли, что разъедала мои внутренности. Боль, смешанная с удовольствием от слов Брайана о том, что Адам объявил меня своей перед всем братством. Обычно первокурсники не такие дерзкие, но Адам был особенным во всем. И теперь мне предстояло забыть обо всех его особенностях и о нем самом. Мне было нужно дать ему пространство и надеяться, что он все же найдет дорогу назад ко мне. И как бы ни было чертовски больно и даже где-то нелогично, я все равно собиралась дождаться этого момента.

Глава 22

Адам

– Что ж, я рада признать, Адам, что мы неплохо потрудились, – произнесла миссис Уилкинс, университетский психолог.

Темнокожая приятная женщина средних лет, элегантно одетая, с идеальной прической и безупречным макияжем. Когда я впервые увидел ее, решил, что она высокомерная сучка, которая в своей жизни не сталкивалась ни с чем страшным или болезненным. Слишком уж она была спокойна и уравновешена. Но с течением времени, пока мы работали над моим гневом, она тоже понемногу раскрывалась. Оказалось, что безупречная доктор родилась и выросла в Бронксе. У ее семьи не было денег, чтобы она могла получить высшее образование, поэтому ей приходилось пахать, чтобы получить диплом. Она поступила в колледж только когда ей исполнилось двадцать, и спала максимум по пять часов в сутки, потому что много училась и при этом работала. В общем, безупречному образу миссис Уилкинс обязана только самой себе и своему трудолюбию.

Но самое главное, что она о себе рассказала, это история о ее отце, который из любящего и нежного деградировал до монстра, который терроризировал всю семью своими подозрениями, ревностью и ненавистью. Он убил мать миссис Уилкинс, когда доктору было всего пятнадцать. Так что моя ситуация на фоне ее была не настолько страшной, как казалось.

– Да, доктор Уилкинс, думаю, неплохо.

– Я надеюсь, что могу отпустить тебя домой на каникулы со спокойной душой.

– Можете.

– Ты же понимаешь, что она будет там и ты не сможешь избегать ее вечность?

– Я не собираюсь делать это.

– Что думаешь делать?

– Пока не знаю, док. Вы сами всегда говорите, что мы делаем шаг за шагом и не срываемся на бег, когда нужно двигаться медленно.

– Это хорошо, что ты признаешь это, Адам. Только я также хочу, чтобы ты помнил то, о чем мы говорили позавчера.

– Я помню.

А говорили мы о том, что если я хочу быть с Тришей, мне стоило для начала взвесить все за и против. И если «за» перевесят, то мне нужно было для начала быть откровенным с Тришей и начать все сначала. Но я, по словам доктора Уилкинс, должен был быть уверен, что буду относиться к девушке, как к королеве своего сердца, и не позволю обиду матери на отца проецировать на наши отношения. В общем, мне было о чем подумать на каникулах.

Мы тепло простились с доктором Уилкинс, считая наш курс завершенным. Мне предстояло еще много работы над собой и своим поведением. Но доктор дала мне хороший старт, проведя со мной часы, обсуждая все, что касалось моей проблемы. И она стала мне практически добрым другом, феей крестной, которая разложила по полочкам все, что творилось внутри меня после ухода отца.

Одним из ее советов было подарить папе прощение. Мы две недели обсуждали это, потому что я не мог пересилить себя и посмотреть на него как на отца, а не как на того, кто предал и обидел дорогого мне человека. Но доктор была настойчива и приводила неоспоримые аргументы. Сначала я поговорил с мамой. Та, в привычной ей манере, сказала, что доктор права, потому что то, что происходило между ней и отцом – это только между ними двумя, и меня это никак не касалось. Отец – даже совершивший не самый лучший поступок – все равно оставался моим папой и его роль в моей жизни не должна меняться из-за его проблем с мамой.

Потом я позвонил сестре Эмме. Мы долго разговаривали с ней и она поделилась своими мыслями на этот счет. Оказывается, Эмма тоже злилась на отца, но со временем простила его и продолжила общаться, как прежде. Я скептически относился к ее признанию, потому что это не она несла маму на руках при очередной истерике, не она слышала каждую ночь рыдания матери, не она носила ей успокоительные, когда та не могла справиться с болью.

Но все же все эти разговоры привели меня в кафе в центре города, где я встретился с отцом. Как только я вошел, сразу увидел его. Он, как всегда, выглядел безупречно. Но его взгляд был взволнованным и виноватым. Я видел, что папа переживал, как пройдет наша встреча, поэтому ободряюще улыбнулся ему. Он выдохнул и расслабил плечи, как будто с них разом свалился огромный груз. Хотя, наверное, так и было.

Как только я присел и мы сделали заказ, я сказал ему:

– Не хочу, чтобы ты питал напрасных надежд на то, что после этой встречи мы схватим мяч и пойдем на поле играть в футбол, как в детстве. Честно признаюсь, на этой встрече настоял мой психолог.

– Ты не хотел приходить? – вкрадчиво спросил мой обычно властный и уверенный в себе отец.

Я помедлил перед ответом, потому что не хотел озвучивать то, что было у меня в голове и на сердце. Но все же решил, что честность – это лучшая политика. Поэтому я отрицательно качнул головой, а в глазах отца промелькнула боль.

– Не хотел, – озвучил я свой невербальный ответ. – Но решил, что нам будет полезно встретиться и посмотреть, что из этого выйдет.

– Сынок, я благодарен тебе за это. Ты себе не представляешь, что это значит для меня.

– Пап… – Я помолчал, думая, как правильнее озвучить вопрос, который мучил меня все это время. – Почему ты изменил маме?

Он уткнулся взглядом в чашку с кофе, которую перед ним несколько секунд назад поставил официант. Над ней поднимался дымок, разносящий аромат бодрящего напитка. Помолчав несколько минут, отец все же ответил:

– Я влюбился в Терезу. – Я усилием воли подавил гнев, закипающий внутри меня. Буквально проглотил с комом, заполнившим горло. – Ты, возможно, не поймешь, потому что еще никогда в своей жизни не влюблялся по-настоящему.

В мыслях внезапно возник образ Триши. Той Триши, которая лежала со мной на пляже и читала вслух Шекспира. Я уже тогда был бесповоротно влюблен в нее, но боялся своими чувствами испортить нашу дружбу. Мне казалось, что это просто привычка быть рядом с ней, смеяться вместе, касаться ее и упиваться ее присутствием в моей жизни. Я понял, что она значит для меня, только в кабинете доктора Уилкинс. Она помогла мне разобраться с тем, что я на самом деле чувствовал к Трише. С ее помощью я осознал и то, как много дров наломал. Но я должен был прийти к ней целостной личностью, а не чертовой развалюхой, готовой крушить все вокруг себя. Триша заслуживала кого-то лучше, чем неуравновешенного подростка, который не может разобраться со своей головой. Ей нужна была стабильность и обожание. Она должна была стать центром вселенной своего возлюбленного. А моим центром на тот момент была только собственная обида.