Книга Мой любимый зверь! - Ольга Гусейнова

Под усиленным конвоем, напоминавшим разъяренного дикобраза, ощетинившегося вместо колючек оружием, наша скрепка ступила на широченный пандус. Справа и слева, впереди и позади из соседних проходов потянулись такие же вереницы заключенных, словно грязно-желтые ручьи сливались в одно большое гиблое болото.

Душа забилась испуганной птицей, когда я, еще плохо соображавшая после спячки, наконец осознала сколько вокруг выродков, маньяков, насильников и убийц мужского пола. Не меньше двухсот, и в лучшем случае пара десятков женщин, если не приняла кого-нибудь щуплого или вертляво-хихикающего типа за представительницу слабого пола.

Нам с Ровеной со всех сторон летели сальные, грязные, пошлые предложения на тему: как, в каких позах и что мы должны сделать, чтобы завести покровителя. Хорошо, что пока никто не может схватить или дотронуться — скрепки не позволяют, давая передышку. Над говорливой толпой носятся дроны. Наверное, запечатлевают высадку заключенных на Драун для истории и в назидание потомкам, качественно, со всех ракурсов и на всех стадиях.

На одной из лестниц у дальней стены я заметила несколько мужчин в гражданской одежде. Конвоир, приставленный к нам с самого Фортана, и трое незнакомцев с красными повязками на плечах и бейджами на груди. Такие часто носят представители СМИ на особенных, закрытых мероприятиях. Вероятно, АБНЗ решило подстраховаться и отчитаться, что самых ужасных преступников — Эрику Пташко и Ровену Гриф — доставили в целости и сохранности. По дороге их никто не прибил. Буква закона исполнена от и до.

Пока я переваривала очередную гадливую мысль о бывшем руководстве и нечестных соотечественниках, за два тоннеля от нас появилась новая скрепка. О, боже! Вот ради кого здесь пресса! Я замерла и, кажется, не дышала глядя на ступавших с каменными лицами клеранцев. Остальные заключенные тоже притихли. Неизменно внушавшие всем почтение «звери» шли один за другим: Райо, Матео и Фальк, на котором болотного цвета роба полезла по швам. На его огромные габариты не рассчитывали. В прорехах на широченной спине и плечах виднелась черная майка. Швы на бедрах тоже натянулись до предела. А вот Райо и Матео даже в этих непрезентабельных «костюмах» выглядят вполне прилично, по-деловому, как и положено каким-нибудь высокопоставленным военным на учениях, в камуфляже.

Секунда-другая — наши с Райо взгляды встретились. Его глаза расширились до предела: дошло, в каком «звании» я здесь, можно сказать, отомщен. А потом, полыхнув желтым яростным пламенем, сузились. На меня смотрел Зверь. Самый настоящий! Клеранцы сто процентов не знали, что две стервятницы, так они нас назвали при аресте, летят тем же рейсом! Видимо, о «приятном» сюрпризе змей Гонг рассказал только нам. Не мог не порадовать себя любимого нашими бледно-кислыми от ужаса лицами. Все рассчитал! Психология — страшная вещь.

— Нам кранты! Эх, а надежда была так близко, — тоскливо прошептала Ровена, глядя на клеранцев. — Если рядом с этим маньячным сбродом еще была надежда выжить, то звери-клеранцы с нас живьем шкуру сдерут. Как обещали.

Я сглотнула вязкую, горькую слюну. Смотрела на взбешенного Райо, словно голодающий на хлеб, и поедала глазами. Смотрела и радовалась, пока меня не отвлек сосед по скрепке, рыкнувший:

— Ты кого сбродом назвала, тварь?

И оскалился в злобной гримасе на Ровену, демонстрируя искусственные зубы.

Бывшая абнзешница его ответом не удостоила, как-то ловко прогнулась, чтобы оказаться ближе к посмевшему оскорбить ее зеку, и — двинула ему носком ботинка промеж ног. Тот согнулся от боли и получил тем же ботинком по голове. Конвойные лишь ухмыльнулись, заключенные восторженно улюлюкали, а я ошеломленно таращилась на «кузину». Мечтала стать невидимкой? Хватит мечтать! Теперь нас точно не забудут! Господи, за что мне все это?

Мои мысленные стенания смел мощный бас, прокатившийся по огромной площадке-пандусу и отразившийся от переборок, объявивший, что высаживать нас будут группами по десять штук (именно так, человеческого обращения нас лишили, посчитав штуками). Конечно, межзвездник останется на орбите, пока нас по пять скрепок загрузят в шаттлы, но вот дальше — проблема, потому что «высадят» за полтора-два километра от поверхности планеты.

Предупредили, что каждому выдадут парашют из спецматериала, который спустя сутки после использования по назначению распадется на безопасные для экосистемы составляющие. Видимо, на такие ухищрения пошли не ради спасения экологии, а чтобы ушлые смертники те самые парашюты не приспособили для побега. К парашютному ранцу снизу крепится небольшой тубус с комплектом запасной одежды и суточной нормой воды и пищи. Вся упаковка тоже распадется спустя сутки, поэтому воспользоваться питанием нужно своевременно. А что дальше? Правительство не интересовало.

— Какой урод придумал сбрасывать нас как балласт? Почему нельзя нормально приземлиться? — раздался визгливый женский голос.

— Последний раз нашлись умники, которые захватили орбитальный шаттл, более того — угнали! Выбрались на общие космические пути и взяли на абордаж пассажирскую яхту. Во время захвата зеков и попытки освобождения заложников никто не выжил. С этого момента введен запрет на приземления, — спокойно ответил обладатель сочного баса.

— Но мы же ноги переломать можем, убиться, не все умеют десантироваться… — не унималась визгливая тетка.

— У вас какой приговор, леди? — флегматично уточнил «бас».

— Смертная казнь, — растерялась она.

— Тогда не вижу оснований для беспокойства о ваших переломанных ногах, — завершил дискуссию «бас».

Затем он совершенно безэмоционально рассказал о том, что мне известно из академического курса. Заключенным следует добраться до центра материка, где проживают местные общины. Всего таких три и образованы они вокруг роботизированных лабораторий, в которых автоматически производится забор биоматериала. Чем больше данных от зеков, тем больше жизненно важных грузов скинет в следующий раз заботливое правительство. Чем меньше…

Дальше шло подробное описание невзгод и страданий, которые ждут жителей Драуна, если не будет государственной помощи. Через год — недостаток пищи, который, казалось бы, можно компенсировать кроликами и змеями. Но на следующий год уменьшится их популяция, затем начнется голод. Мрачно озиравшиеся заключенные отчетливо понимали, что за этим последует. Я — тем более, нас препод хорошо, с нюансами и наглядно, ознакомил с нравами суровой планеты-океана.

Я невольно бросила взгляд влево, ощущая на себе горящий взгляд Райо. И не ошиблась. Он почти реально касался, обжигая кожу яростью, вызывая боль, ведь я предала его. Из-за меня он мучается здесь, да и сама тоже!

Возмущение зеков оборвал приказ:

— Первая скрепка готовься!

Мне осталось только терпеливо наблюдать, как отправляли в шаттл первые пять скрепок справа. Гораздо дальше нашего пандуса роботы грузили ящики на другие шаттлы. Орбитальные суда с ревом исчезали в шахтах: на Драун посылали так необходимую его обитателям пищу, материалы и собственно обитателей. Спустя пару часов мучительно тяжкого ожидания, когда пандус значительно опустел, — большую часть зеков, надо думать, «высадили» — очередь дошла и до нас. Мы с Ровеной одинаково шевелили губами — почти вслух молились, чтобы оказаться не на одном шаттле с клеранцами. Увы, нас не услышали.