Книга Принц по ГОСТу - Кристина Юраш

Я помню какой-то комок бессвязного сумбура, который прилип к моему сознанию. Почему-то грезились принцы, сидящие за партами обычной школы с розовыми рюкзачками и цветными пенальчиками. Вокруг были заманчивые розетки, в которые принцы то и дело пытались засунуть пальцы, открытые окна, в которые намеревались выпасть и много других увлекательных мест, от которых у родителей волосы встали дыбом под короной. Я пыталась разлепить глаза, но видела мутную пелену и кого-то склонившегося надо мной. Я почувствовала холодную руку, которая в этот момент прикасалась к моему лбу, но перед глазами все плыло, и они обессиленно закрывались. Тысячи голосов в голове смешивались в звенящий гул… Помню, как приподнималась моя чугунная голова, а губ касалось что-то холодное и мокрое, на секунду приносящее облегчение. Потом помню озноб, когда я судорожно сжималась колючим ежиком под одеялом, поджимая под себя сведенные спазмами ноги.

Я потихоньку приходила в себя, мутными глазами глядя на силуэт, который вырисовывался на фоне темных, некогда роскошных, обоев. Задыхаясь, я пыталась поймать чужую руку, но она словно растворялась в тот момент, когда я прикасалась к ней.

— Спасибо, — шептала я, обессиленно падая на мокрую подушку и чувствуя дрожь во всем теле. И так каждый раз.

В лихорадочном бреду среди сумбура, меня осенила гениальная идея, способная посоперничать с малярийный бредом священника — колонизатора. У принцев много свободного времени! Так почему бы не организовать какой-нибудь факультатив, причем, не один, а несколько? То, что вести его придется самостоятельно — становилось понятно сразу, поэтому я мысленно, отгоняя вереницу бредовых снов, пыталась вспомнить, чем нас развлекала родная школа. Напрашивался хоровой кружок, в котором я в школьные времена состояла одной ногой в связи с отсутствием вокальных данных. Перед глазами в мутном тумане проплывал план занятий и репертуар. Следом почему-то поползли ежики из семечек и прочие хтонические поделки своими руками. Кружок «Очумелые ручки» уже гнал принцев на сбор желудей и каштанов. Глина, какашки, мох и веточки отлично развивают моторику рук и успокаивают нервы! Особенно мне! Чем меньше у принцев свободного времени, тем лучше! Можно еще на художественный кружок и театр замахнуться…

Меня приподняли, давая глоток теплого бульона, от которого я отмахивалась. У меня тут мыслительный процесс идет со страшной силой! Несмотря на мои протесты, меня держали и поили с упорством и терпением, достойным матери Терезы.

Пока в голове пластилиновые ежики бегали за каштанами, а хор мальчиков — маминых зайчиков нестройно перепевал эстраду, я снова пыталась поймать руку, которая обтирает мой лоб, но она словно растворялась в тот момент, когда я только — только прикасалась к ней. Эта неуловимая рука приносила облегчение, гасила жар и жажду, укрывала меня, убирала волосы с лица, и однажды я едва ли не открыла глаза, чувствуя, как меня украдкой, словно нерешительно гладят по щеке, готовясь в любой момент отдернуть руку. Сквозь ресницы и поплывшие очертания я пыталась разглядеть единственного настоящего ухажера. В мутном пятне света проступал силуэт, склонившийся надо мной. На секунду мне показалось, что волосы у него золотистые. Или это был нимб. Я уже ни в чем не была уверена…

— Спасибо, — в приступе благодарности шептала я, надеясь, что меня расслышат и поймут. — Спасибо…

Проснулась я неожиданно. В окно светило солнце, а я чувствовала в себе силы привстать и сощуриться на яркий свет. Рядом с кроватью виднелись кубок и большая позолоченная чаша с водой, в которой лежала тряпка. Меня укрывали два одеяла. Одно — темно-синее с золотой вышивкой, а второе — золотое с синей. Выбравшись из теплого кокона, я свесила ноги, прислушиваясь, в надежде, что услышу усталые шаги человека, который сидел со мной бессонные ночи, увижу воспаленные глаза и улыбку на лице. Я готова бесконечно долго целовать руку, которая бережно обтирала мое лицо, принося в страшную знойную пустыню глоток облегчающей прохлады и прижимать ее к груди в знак безмерной благодарности.

«Ну как? Оклемалась?», — появилась надпись на стене.

— Только не говори, что больше всех молился на мое здоровье, — хрипло ответила я, откашливаясь.

«Я меньше всех был заинтересован в конкуренции!», — снова появилась надпись на стене.

— Так это был ты? — я смотрела на исчезающие буквы с подозрением.

«Размечталась!», — появилась надпись на стене и исчезла.

Приняв ванну, нацепив на себя какую-то серую мантию с жабо, я поплелась в коридор, все еще чувствуя приступы слабости. Еще бы! Алчный, ревнивый, амбициозный, женатый аристократ с милый хобби в виде охоты на людей и замашками Отелло стал бы нянчится со мной, как с маленьким ребенком? Насколько я знаю, слухи на пустом месте не рождаются, так что с призраком нужно быть поосторожней.

В коридоре было тихо. Я посмотрела на часы. Сейчас идет урок. Осталось выяснить какой именно. Мой палец водил по расписанию, а я пыталась определить, какой сегодня день и сколько меня угораздило проваляться в постели.

Я побрела в сторону аудиторий, поочередной открывая все двери. И вот в конце коридора я услышала шум. Я по стеночке подползла к двери, сквозь щель глядя на ужас в глазах принцев, забившихся в угол аудитории. Раздался пронзительный визг в тот момент, когда в портрет, висевший рядом с венценосным ополчением, по самую рукоять вонзился кинжал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Детки мои, — раздался сладенький голос Лючио, а рядом с принцами появилась знакомая фигура в черном. Мягкими, кошачьими шагами, он двигался по аудитории в сторону кинжала, кровожадно впившегося в сердце портрета дохлого доисторического прекрасного принца. Еще живые принцы серенькими, трясущимися мышками, сбились в кучку и застыли от ужаса.

— Короли смертны. Королевы смертны. И принцы тоже смертны. Все смертны. И чаще всего внезапно. Запомните, ваша жизнь не стоит и ломаного гроша. Один удар и … спокойной ночи, сладенький принц, — в голосе чувствовалась насмешка. — На моих руках кровь королей, королев, фаворитов и фавориток. Я, как вам известно, историк. Но в отличие от других историков, покорно записывающих факты, я предпочитаю писать историю самостоятельно. И переписывать ее, в угоду собственным убеждениям.

— Вас нужно было казнить! — заорала чья-то очень нервная система.

— Ой, неужели никто не додумался до такой гениальной идеи? — сладко улыбнулся Лючио, подходя к перепуганному темноволосому обладателю слабенькой нервной системы и приставляя кинжал к его горлу. — У тебя есть какие-то предположения, почему я еще не на виселице? Готов выслушать их. Не стесняйся, малыш…