Книга Проклятие – миньон! - Татьяна Коростышевская

Святые бубенчики! Я спрыгнула с подоконника, не в силах больше на это смотреть. К фаханам чужие шашни! Интересно, Ардера не собирается с кем-нибудь в ближайшее время воевать? А то я бы с большим удовольствием отправилась туда, с Виклундом, разумеется. И покрыла бы себя воинской славой и парочкой шрамов. Зачем мне шрамы и для чего именно они мне понадобились, я не додумала, подцепив ногой ближайшую скамеечку и запустив ее в дверь.

– Нападение? – взревел Виклунд, моментально проснувшись. – Держать входы! Цветочек, к окну!

Я развернулась на каблуках и, метнувшись к Оливеру, стукнула его по лбу согнутым крючком указательного пальца:

– Будешь знать, как бунтовать, остолоп тиририйский!

Злость моя, направленная в другое русло, перестала жечь изнутри.

Мармадюк освободил нас ближе к вечеру. Его лордейшество, конечно же, не верил ни одному моему слову, а друзей моих просто слушать не стал, сообщив, что на глупости времени у него нет.

– Полей цветок, Цветочек, – велел он, сгоняя меня с кровати, и пока я бегала в умывальню за водой, завалился на простыни, вытянув ноги.

– Виклунд, на плац! Там твои цыплята ползают по кругу, имитируя тренировочный бег. Доре, твои в музыкальном зале.

Поименованные лорды исчезли, будто их и не было вовсе.

– А мои? – Я, почтительно изогнувшись, окропляла коко-де-мер.

– А твои спят. – Шут зевнул, продемонстрировав мне как степень своей усталости, так и белизну зубов.

– А почему?

– Я им так велел…

Его шутейшество задремывал, прикрыв глаза, поэтому повторное «а почему?» я сказала погромче.

– Почему-почему, – Мармадюк бросил в меня перчаткой, – потому что я не смог придумать, чем им заняться в твое отсутствие, и велел первое, что пришло в голову. А они – послушные мальчики, тем более испуганные всем, что намеревались натворить сегодняшней ночью, поэтому…

– Что значит «в отсутствие»? – Я испуганно схватилась за левую сторону груди, делала я это в мужском облике нечасто, поэтому отсутствие привычных округлостей меня испугало еще больше. – Вы бросите меня в темницу? Или казните?

– Час, Шерези, дай мне час, а потом я сделаю все, что захочешь – казню, брошу, поцелую…

Его шутейшество, выдохнув последнюю длинную «ю», заснул.

– Погодите, мой лорд, – я присела на постель и встряхнула его за плечи, – что делать мне?

– Спать!

Мармадюк перехватил мои запястья и потянул к себе, через мгновение граф Шерези уже был прижат спиной к животу почтеннейшего лорда на манер детской игрушки. Я пискнула, охнула, все это, разумеется, мысленно, и расслабилась. Такое неодолимое желание сна вызывало во мне уважение. Что же вы делали всю ночь, милый шут, и почему сейчас не хотите отпускать меня от себя?

Я немножко подумала о том, когда это его шутейшество превратился в моих мыслях в «милого», затем повспоминала все причиненные им обиды, затем – для равновесия – его поддержку непутевого Шерези, и решила, что почему бы и нет – милый так милый, а с мужчинами и даже в обнимку я уже и так спала, то есть спал. «Разделим походный плащ, Шерези», – примерно так начинались совместные ночевки с болванским Гэбриелем. А уж подремать часик в одной кровати – и на ночевку не тянет.

Мармадюк размеренно сопел мне за ухо, было щекотно, но не противно. Интересно, где и с кем сейчас ван Харт? И как чувствует себя мой Патрик… и как…

Нобу с Алистер танцевали в туманных вихрях для своего господина. Их движения, полные волшебного изящества, были синхронны. Ритмичная музыка, нега, разлитая в ней, проникали в мою кровь, заставляя чаще биться сердце. Меня переполняло горячее желание. Не желание чего-то конкретного, а желание в самом животном смысле этого слова.

Тысяча! Мокрых! Фаханов!

Я открыла глаза. Черные глаза Мармадюка были очень близко, выражение его обычно подвижного лица казалось спокойным и задумчивым.

Я вертелась во сне. Точно! Ворочалась и поэтому развернулась к нему лицом, а он… Что он? Почему я до сих пор чувствую его руки, теперь на спине? Не мог отпустить буйного Шерези? А что я? Почему это дурацкое томление никуда не девается? Воздух между мной и моим лордом похож на фейский туман – тягуч и пахнет цветами. Да и воздуха этого немного, вершок, один вздох.

Я вдохнула и вскрикнула, поняв, чем именно прижимаюсь к поджарому телу Мармадюка.

– Ты знаешь, что женские крики приятнее всего глушить поцелуями?

Он сжал мою спину, отчего обширные дамские прелести глупышки Бастианы вдавились в его тело еще сильнее.

Я испугалась. Целоваться хотелось просто до обморока, но я знала, что следует за поцелуями, и это в мои планы на будущность не входило.

Руки на моей спине пришли в движение, прочерчивая дорожки вдоль позвоночника, сладкие горячие дорожки. Лорд-шут был мужчиной опытным, даже многоопытным на мой провинциальный вкус, шансов устоять перед его любовной атакой у меня не было. Когда его ладони надавили на впадинку у поясницы, я застонала, слава Спящему, мысленно.

– Так мне поцеловать тебя, милая?

Вот это «милая» меня слегка отрезвило. Так называют пейзанок, коим задирают юбки в придорожных трактирах, потому что запоминать имена всех этих Мари и Сюзетт – дело пустое.

– Валяйте, – я криво улыбнулась, даже почувствовав на своей щеке несуществующий шрам, – если желаете лишить ее величество Аврору ее миньона…

Я сложила губы трубочкой и ме-е-едленно потянулась к Мармадюку.

– Стоп, Шерези! – Руки его шутейшества переместились на мои плечи молниеносно, не с тем, чтоб привлечь, я чтоб удержать на расстоянии. – Объясни мне, как твое миньонство связано с поцелуями?

– Ах, мой лорд, – кокетливо протянула я, – может, сначала дело, а потом разговоры? Подумаешь, вы во сне сняли с меня волшебный пояс, я его пока могу вернуть на место и опять стать графом. Но вот после поцелуя, а точнее того, что за ним последует… Вы же не ограничитесь только поцелуями, правда?

– Мне бы не хотелось ограничиваться только ими, – заверил меня Мармадюк, – но у нас с тобой не так много времени, поэтому изволь побыстрее меня просветить.

Я вздохнула:

– Пояс действует, только пока я девственница. Вы удовлетворены?

Кадык под гладкой смуглой кожей дернулся, шут закатил глаза:

– Так ты девица?

– У вас есть сомнения? – Я многозначительно перевела взгляд на свои округлости в распахнутом вороте миньонской сорочки.

Когда взгляд вернулся к лицу его шутейшества, тот беззвучно смеялся:

– Девственница! Басти, не бывает девственниц, с такой готовностью прыгающих в чужую постель!

– В вашу постель прыгнул мужчина! – обиженно возразила я.

– Ну да, мужчина. И именно мужчина терся об меня, мешая спать, пока я не нащупал под твоей одеждой волшебную побрякушку!