Книга Врата скорби. Повелители огня - Александр Афанасьев

Во второй половине дня боевики – неожиданно снизили натиск на морских пехотинцев, что позволило немного перегруппироваться и отправить в тыл раненых. Положение с личным составом было столь отчаянным, что маршевые роты – формировали на кораблях, из моряков, которые едва умели стрелять. Говорили о том, что завтра на аэродром начнется высадка парашютистов – но никто в это не верил, и не поверит, пока не увидит своими собственными глазами. Ничего хорошего ждать не приходилось – но морпехи, те, кто остался в живых – упорно готовились к обороне. Хвала Аллаху, конвой из трех машин прорвался по дороге без потерь – в нем были боеприпасы, и теперь их должно было хватить до середины завтрашнего дня.

Федорцов сидел и жевал сушеное мясо, переперченное и жестокое как подметка. Он жевал равнодушно, машинально, совершенно не чувствуя вкуса – надо было что-то съесть, и он ел. Его винтовка стояла прикладом на полу, и он придерживал ее руками, чтобы не упала. Никто его не трогал, никто к нему не обращался ни за чем, проходили мимо, увидев снайперский прицел. Снайперы – они всегда внушают мистический ужас, даже своим. Снайперы – это те, кто попирает главную заповедь – не убий – наиболее явно. И кто знает, что скажет по этому поводу Господь. Не убий – не значит, не защити – так говорит полковой священник. Да только кто знает, где найти ту грань, которая отделает одно от другого…

Отец Иоанн точно не знает. Убили его – днем. Прямое попадание минометной мины. Этот минометный расчет – Евгений подловил уже на закате. А может – и не этот, кто знает…

Убивай всех, Господь на том свете разберется. Такое не раз говорили в их кубриках, бахвалясь. Те, кто остался жив – уже не бахвалились. Они убивали, чтобы самим остаться в живых…

Новые «чемоданы» прогремели где-то там, в вышине. Аллаху Акбар…

Один из офицеров – те, кто еще оставался в живых, уже посрывали знаки различия к чертовой матери, чтобы не стать мишенями для снайперов – резко остановился.

– Фамилия, моряк.

Евгений проглотил раздавленное зубами мясо, справился с приступом тошноты.

– Фамилия, моряк, глухой?!

– Федорцов…

– Где служишь? Кто твой командир?!

Евгений подумал… на этот вопрос ответить было как-то… затруднительно даже. Как то так получилось, что с той кровавой высадки, когда тела выбрасывало на берег и пенные валы откатывались, оставляя на песке бурую пленку крови – он был сам по себе. Им никто особо не командовал… и его это вполне устраивало. Он сам выбирал место, сам ставил засаду, сам убивал. Пока у него были патроны – он стрелял и убивал. Продвигающиеся вперед морпехи – не задавали лишних вопросов, им то какая разница кто он и из какой части. Главное – что у них будет снайпер, который прикроет их продвижение. Все остальное не имеет никакого значения.

– Что, язык проглотил? Контуженный?

Евгений – отрицательно покачал головой.

– За мной.

В этот момент – на улице треснули револьверные выстрелы, а потом…

Потом не было ничего.

* * *

Несмотря на то, что Эспланада, ведущая в горы, считалась местом опасным – в смысле снайперов – с наступлением темноты меры безопасности снижались. Мусульманские снайперы – не работали ночью, что же касается русских разработок в области ночного видения – их все еще было очень мало и они еще были очень и очень ненадежны.

Поэтому унтера и солдаты чувствовали себя в относительной безопасности, прикуривая здесь, под нависающим над тротуаром вторым этажом. С одной стороны была стена, с другой – многочисленные колонны, наскоро выстроенные из мешков с песком и мусора баррикады, пустые грузовые машины – как раз формировался ночной конвой. Так что – те, кто в этот момент был у штаба… многие выходили, потому что ночь в Адене – это еще и избавление от ужасающего дневного пекла…

В самый последний момент – пулеметчик, стоящий на часах в наспех отрытом и укрепленном саперами полевом гнезде – заметил небольшую, черную тень, метнувшуюся к зданию мимо его позиции. Они еще недостаточно укрепились здесь – да и какого черта, эту позицию они взяли только днем, когда тут укрепляться. Дыр хватало.

– Стой! Стой, кому говорю! – крикнул он.

Кто-то из унтеров – тоже увидел метнувшегося к штабу человека. Он отлично понимал, что это может значить – это был не взрослый человек, подросток, может даже ребенок. И он – что-то нес на себе…

– Стой!

Одновременно с этим он выстрелил – но было уже поздно. Подросток был у самых колонн.

– Аллаху Акбар! Крикнул он.

И дернул кольцо…

* * *

Евгений пришел в себя не сразу. Это была его вторая контузия за два дня… он вдруг понял, что он всё ещё существует. То есть – находится в этом мире, а не в том. Только он лежит, а на нем лежит этот офицер. И части стены нет, темно, пыль… но через пролом льется совершенно особенный мрак… мрак с улицы, разрезаемый только трассерами пуль, бьющих со стороны поля. Эти трассеры были похожи на светлячков или искорки падающих звезд… они летели прямо и иногда – влетали в пролом…

Он пошевелился. Затем пополз… ему надо было высвободиться и ему удалось это сделать. Винтовка его была тоже цела – только чем-то заляпана… какой-то грязью. Он как смог обтер эту жидкую, теплую грязь и понял, что лучше позиции ему не найти.

Из тела офицера и рухнувшей стены – он сделал что-то вроде баррикады… хотя какая к черту баррикада. Положил винтовку, прицелился, ища те самые искорки. Увидел одну – и выстрелил в ответ. Затем вторую.

Искорки погасли…

Надо было посмотреть, что на улице – и он, отстреляв магазин, пополз. Винтовка тут была почти бесполезна – но утром он раздобыл германскую Эрму с несколькими магазинами – и был этому очень доволен…

Он выполз на улицу, не рискуя подниматься. Ползти было плохо из-за обрушившихся колонн и пыли.

Видно было плохо. Часть второго этажа – просто рухнула. В пыли – были видны вспышки выстрелов.

Он примостился – и погасил одну. Вторую. Его винтовка – не давала вспышки – и то было его преимуществом. Враг не мог понять, где он.

Погасив двоих – он пополз дальше. Огонь с верхних этажей был – но слабый и беспорядочный. ОН увидел два грузовика… один был перевернут, и горел, другой – просто искорежен…

Чья-то горячая рука – вцепилась в него.

– Браток…

– Кто ты? – спросил он, передергивая затвор и прицеливаясь.

– Унтер… Кучия…

Еще одна вспышка – и еще одна пуля.

– Идти можешь?

– Нет… придавило меня… Браток… будь человеком… добей.

– Нет.

– Тогда… дай… пистолет. Я… сам. Не хочу к этим…

Звериный вой – раздался в темноте. Уже знакомый морским пехотинцам – так боевики собирались к атаке…