Книга Политотделы МТС в 1933–1934 гг. - Виктор Кондрашин

Из изученных документов видно, что сталинское руководство пресекало все попытки райкомов партии отвлекать политотделы на различные мероприятия в период проведения основных сельскохозяйственных работ. Так, 4 июля 1933 г. Сталин и Молотов направили телеграмму в Свердловский обком партии, в которой высказали недовольство отрывом работников политотделов МТС от их непосредственной работы. В частности, в телеграмме указывалось: «По имеющимся сведениям, больше 50 человек начальников политотделов МТС и совхозов с 25 июня до 6 июля задерживаются Свердловске в связи с проведением съезда колхозников и пленума обкома. ЦК и СНК считают вредным такой продолжительный отрыв руководителей политотделов от непосредственной работы по подготовке МТС и совхозов к уборочной и проведению плана хлебопоставки и предлагают максимально сжать сроки работы пленума, немедленно направив на места работников политотделов, а также райкомов»[270].

Документы свидетельствуют, что и после постановления ЦК ВКП(б) от 15 июня 1933 г. о разграничении полномочий районной власти и политотделов ряд местных руководителей пытались «командовать» политотделами и вмешиваться в их оперативную деятельность. Учитывая необходимость устранения подобных ситуаций после выхода в свет данного постановления и недопущения впредь попыток районных организаций поставить под сомнения полномочия политотделов, сталинское руководство решительно пресекло их и предало огласке.

Так, нашумевшим делом стал конфликт между РайКК-РКИ и райисполкомом Ершовского района Нижневолжского края и политотделами МТС этого района. О нем стало известно в Москве. 11 июля 1933 г. на эту тему вышло специальное постановление Президиума ЦКК ВКП(б) и коллегии НКРКИ СССР, которое было опубликовано в «Известиях ВЦИК».

В постановлении заявлялось, что Ершовская РайКК-РКИ «не выполнила директив ЦКК о помощи политотделам в работе и вместо помощи занялась их дискредитацией»[271]. «Дискредитировать» политотделы попытался председатель районной КК-РКИ Журавлев, отправивший в ЦКК письмо, которое «после специальной проверки» оказалось «клеветническим документом, отражающим недовольство бюрократических и враждебных элементов политотделами». В нем Журавлев обвинил политотделы в том, что с их организацией «снизилась работа секций и групп содействия РКИ», «старый актив отошел от РКИ» и т. д. Все это оказалось ложью, так как, по данным проведенной проверки, эти секции и группы до появления политотделов существовали «преимущественно на бумаге» и «бездействовали». В этой ситуации обвинение, что политотделы почти не вели партмассовую работу и что работники политотделов шли «по линии наименьшего сопротивления в вопросах исключения из партии коммунистов колхозных ячеек», было названо «антипартийной клеветой на политотделы». В постановлении отмечалось, что, как и во всех МТС, политотделы в Ершовском районе «развернули большую массовую работу с членами партии с колхозниками, значительно укрепили трудовую дисциплину в колхозах, очистили их от многих кулацких элементов, вывели ряд колхозов из глубокого прорыва». В результате «поднялась производственная и политическая активность колхозных масс, и район кончил сев одним из первых в крае, значительно раньше, чем в прошлом году». В постановлении подчеркивалось, что политотделы «более чутко относятся к коммунистам колхозных ячеек, чем райком и райКК, которые иногда неправильно и бюрократически подходят к исключениям из партии, против чего политотделы правильно протестуют».

Неправильным оказалось и утверждение председателя районной КК-РКИ Журавлева о том, что заместитель начальника политотдела Римско-Корсаковской МТС Пупков «распустил пленум Каменского с/совета». В постановлении указывалось, что вместо того, чтобы «одобрить действия т. Пупкова, не разрешившего ехать председателям колхозов за 8–10 километров в разгаре сева на Президиум совета, назначенный в дневное время, т. Журавлев выступил против политотдела и написал политически ошибочное письмо, в котором рекомендует политотделу согласовывать все свои действия с сельским советом».

Выступление Журавлева против политотделов было единичным случаев в Ершовском районе. Как отмечалось в указанном постановлении, в районе политотделы «систематически дискредитировались» председателем РИКа Рябининым, «ведущим антипартийную линию против политотделов», допустившим в их адрес «грубый антипартийный выпад», на который никак не отреагировал председатель районной КК-РКИ Журавлев.

В результате Президиум ЦКК и Коллегии НКРКИ СССР постановил:

«1. Председателю Ершовской РайКК т. Журавлеву (член ВКП(б) с 1920 г., из крестьян) объявить строгий выговор и снять с работы за невыполнение директив ЦКК о помощи политотделам, за политически неправильную и клеветническую информацию в ЦКК о работе политотделов и за их дискредитацию.

2. Председатель РИКа т. Рябинин (член ВКП(б) с 1918 г., бывший батрак) заслуживает исключения из партии за грубый антипартийный выпад против политотделов и за дискредитацию их, но, учитывая его прежнюю работу, ограничиться объявлением ему строго выговора с предупреждением и снятием его с работы пред. РИКа.

3. Обязать НВ КрайКК (т. Калнина) созвать Пленум РайКК и обсудить на нем настоящее постановление.

4. Настоящее постановление опубликовать в печати»[272].

Другим примером показательной «порки» местных руководителей стала еще одна июльская публикация в газете «Известия ВЦИК» – заметка «К суровой ответственности за антипартийное отношение к политотделам» от 15 июля 1933 г. В ней сообщалось, что «за искривление линии партии по вопросу о взаимоотношениях с политотделом, за недопустимое отношение к удовлетворению бытовых условий работников политотдела и за дискредитацию политотдела постановлением коллегии Наркомсовхозов СССР сняты с работы директор Глубокинского зерносовхоза Каралин и директор свиносовхоза „Звезда“ Зиновьев»[273].

ЦК и Каганович оперативно реагировали на все сигналы политотделов о нарушениях на местах законности региональными органами власти, что не могло не вызывать их недовольства, поскольку «сор выносился из избы» и выставлял их перед вышестоящим начальством в неприглядном виде. Вот лишь некоторые примеры на эту тему:

26 сентября 1933 г. Каганович, руководствуясь донесением политотделов, направил в Киевский обком партии телеграмму, в которой потребовал проверить факты «неправомерной отрезки земли у колхозов, подготовленной под сев, для различных организаций» и «о принятых мерах сообщить»[274].

ЦК и Каганович, курировавший по поручению Сталина деятельность политотделов, пытались сглаживать трения между ними и местной властью, призывая к конструктивному сотрудничеству. В то же время Каганович занимал сторону политотделов, если речь шла о кадровой политике и судьбах конкретных начальников политотделов. Например, в его совместной телеграмме с начальником политуправления НКЗ СССР Криницким секретарю Одесского обкома Е. И. Вегеру и секретарю ЦК КП(б)У П. П. Постышеву от 25 августа 1933 г. указывалось, что в Одесской области возникла «опасность создания нездоровой атмосферы в отношениях политсектора МТС к обкому. Политсектор не должен себя рассматривать равной стороной в отношении обкома, двоецентрия в области не должно быть»[275]. В телеграмме Кагановича секретарю Днепропетровского обкома М. М. Хатаевичу и С. В. Косиору от 3 сентября 1933 г. также было предложено положить конец всяким трениям между политсектором МТС облзу и обкомом[276]. 6 сентября 1933 г. Каганович напомнил Вегеру о запрете ЦК снятия директоров МТС без его разрешения[277]. 19 сентября 1933 г. он предложил секретарю Казкрайкома Мирзояну разрешить конфликтную ситуацию в политотделе Мукринской МТС, где «огульному обвинению» местных работников подвергся начполитотдела Джумагазиев[278].