Книга Девушка в переводе - Джин Квок

Но Аннет не понимала, как иногда выручает молчание. Я не могла позволить себе расплакаться в безвыходной ситуации. Разговор о проблемах, словно яркий дневной свет, обнаружил бы все несчастья моей жизни, и сразу стало бы ясно, что терпеть этот кошмар можно лишь в полумраке. Я не смела настолько раскрыться, даже перед ней.

С обретением телефона все стало еще хуже. Я работала в библиотеке, Аннет зашла поболтать, начала рассказывать о задании по обществоведению, которое в этом году у нас было общим. Она работала над докладом на тему «Маркс и Аристотель: природа морали». Я за свой еще не принималась — времени не хватало. И даже тему не выбрала.

— Я тебе вчера звонила. — Аннет рассеянно поправила волосы. — Почему тебя никогда нет дома?

— В каком смысле? — Я сделала вид, будто не понимаю, о чем она.

— Ты отвечаешь на звонки только поздно вечером. Чем ты занимаешься после школы?

— Ничем. Просто иногда долго добираюсь до дому.

— Кимберли, — поджала губы Аннет, — мы с тобой подруги или не подруги?

— Конечно, подруги, — обреченно выдохнула я.

— Я не дура.

— Знаю. — Я колебалась. — Дело в том, что я помогаю маме на работе.

— В Чайнатауне? Там что, магазины допоздна открыты?

Однажды я сказала Аннет, что Ма работает в Чайнатауне, и не мешала думать, будто она продавщица в магазине.

Я решилась частично приоткрыть правду.

— Помнишь, я как-то говорила, что мы работаем на фабрике?

— Ну, что-то припоминаю… — И тут до нее дошло. — Ты что, всерьез? Но ты же еще подросток! Это же незаконно!

— Аннет, замолчи! — Я нервно оглянулась. В библиотеке, к счастью, оставался всего один посетитель, и тот сидел в дальнем конце комнаты. — Это не из разряда абстрактных идей, которыми забита твоя голова. Это моя жизнь. Если ты затеешь какие-нибудь демонстрации, мы потеряем работу. — Я помолчала, потом решительно посмотрела прямо ей в глаза. — Нам очень нужна эта работа.

— Я не стану ничего делать, если ты не захочешь. Но у тебя все нормально?

— Да. Вообще-то все не так плохо, — соврала я. — Там есть автомат с газировкой.

— О, какое счастье, — саркастически заметила она. — Райское местечко, если уж там есть автомат с водой.

— Даже с холодным чаем, — рассмеялась я.

— Что ж, ты меня убедила. — Она тоже хихикнула, но тут же посерьезнела. — Спасибо, что рассказала. Ты можешь мне доверять.

Я внимательно посмотрела на подругу. Аннет стала выше ростом, веснушки ее поблекли, но она была все тем же надежным товарищем, который пришел мне на помощь в классе мистера Богарта.

— И еще кое-что.

Раньше я не рассказывала о том, что меня подозревали в списывании, — в основном потому, что панически боялась даже вспоминать об этой истории. Сейчас же я выложила все, начав с прошлогоднего инцидента с Тэмми и закончив предстоящим устным экзаменом.

— Кимберли, и ты до сих пор молчала! Почему ты не сказала, что шпаргалка принадлежала Тэмми?

— Видимо, я на самом деле не слишком умна.

— Нет, ты просто не «до-носи-чик», только и всего. Помнишь, как ты говорила раньше?

Мы расхохотались, но я тут же вспомнила, где нахожусь.

— Ты справишься, — убежденно заявила Аннет. — Ты запросто возьмешь любую подачу.

— Надеюсь. — Сама я не была настолько уверена. — Но они могут придумать очень трудные вопросы.

По вечерам, когда мы возвращались с фабрики, Ма готовила обед на следующий день, чтобы можно было захватить с собой на работу. Потом, если было не слишком холодно, она немножко играла на скрипке — любимая часть дня — и затем до изнеможения занималась английским. Ей предстоял экзамен на получение гражданства. Я делала уроки, Ма зубрила английский, потом, покончив с домашним заданием, я готовилась к собственному предстоящему экзамену.

В четырнадцать лет мне не нужно было самостоятельно проходить процедуру получения гражданства. Мне давали его автоматически, если Ма сдаст все тесты. Это было важно для получения стипендии колледжа. Ма купила дешевый плеер и, прослушивая вопросы по многу раз, запоминала, что следует отвечать, — просто на слух. Я заглянула в ее записи, там были только фонетические значки, как ноты. Она наверняка понятия не имела, что означают выученные ею фразы. Мои объяснения она вежливо выслушивала, но я не видела ни тени понимания в глазах.

— Вы коммуни? — спрашивала сама себя Ма.

Учебник совершенно четко определял, что на этот вопрос существует только один правильный ответ — «Нет!».

Кем бы ни называла себя Аннет, я точно знала, что утвердительный ответ на подобный вопрос означает проблемы с получением американского гражданства. Мы-то, в отличие от нее, не родились в Америке. Нас запросто могут выдворить из страны.

После разговора с Аннет я решила, что Ма тоже должна знать обо всем. И перед сном рассказала ей всю историю от начала до конца.

Ма гордо вскинула голову, глаза ее блеснули.

— Моя дочь никогда не опустится до списывания.

— Но они все равно опасаются.

— Если ты прям, как стрела, приходится молить о жизни, — вздохнула Ма, процитировав кантонскую поговорку об опасности чрезмерной честности. — Хочешь, я поговорю с учительницей?

— Нет, Ма. — И отказалась я вовсе не из-за языкового барьера. — Никто, кроме меня, не сможет убедить их в моей невиновности. Я должна сдать экзамен.

Примерно за неделю до экзамена Аннет решила, что мне необходимо расслабиться, и, несмотря на протесты и уверения, что нужно заниматься, потащила меня в «Мэйсис». Мы с Ма заходили туда несколько раз купить белье для меня, но всегда чувствовали себя настолько неловко, что спешили убраться как можно скорее. Так что я не представляла, каким образом подобное мероприятие может способствовать расслаблению, но, как всегда, доверилась Аннет.

Если мы с Аннет куда-то выбирались, приходилось лгать Ма, которая считала любые дела, кроме учебы, неважными и вдобавок волновалась, что со мной может случиться что-нибудь ужасное, окажись я вне дома. И наконец, узнай она о наших похождениях, обязательно почувствовала бы себя обязанной Аннет.

В магазине я держалась чуть позади подружки. Она уверенно подходила к дамам, предлагавшим попробовать духи, и протягивала запястье. Я повторила за ней. Брызги духов приятно холодили кожу. Потом мы долго и тщательно обнюхивали свои руки, хотя такой крепкий запах можно было, наверное, учуять и сквозь стену.

Опробовав духи, мы двинулись вдоль сияющих прилавков, брызгая на себя из каждого тестового пузырька, и скоро трудно было найти свободный участок кожи для очередного аромата. Мы начали с запястий, перешли на руки, затем обрызгали шеи, ключицы и грудь и хихикали как сумасшедшие, а когда уже прощались, я чувствовала себя настоящей красоткой с обложки глянцевого журнала.