Книга Женись, я все прощу! - Алина Кускова

Говорят, любовь проверяется расстоянием и разлукой. Глеб усмехнулся, ему ничего не стоит ее проверить. Ребята собирались в командировку на Камчатку.

В трезвом уме и твердой памяти Люся находилась недолго. Вернувшийся с шампанским Федор, который фактически летал от счастья из-за того, что женитьба на Люське была просто дурным сном, только подлил масла в огонь. И мирно начавшийся вечер под хрустальный звон бокалов завершился неприглядной истерикой, устроенной Люсей, не выдержавшей напряжения последнего дня.

– Ей больше не наливать! – скомандовал Федор, забирая у Люси пустую емкость.

– Люсь, ты чего? – испугалась Настена, пытаясь успокоить подругу.

– А, – захлебываясь рыданиями, отмахнулась та, – не обращайте на меня внимания. Сделайте вид, что я для вас пустое место! Так, случайно оказавшаяся поблизости разнесчастная, брошенная дура… Ик…

– У нас есть какое-нибудь успокоительное? – встрепенулся Смолкин, поднимая Люсю из-за стола и ведя ее в спальню.

– Есть, – страдальчески бормотала та, – в соседней квартире.

– Настя, – приказал Федор, – беги в соседнюю квартиру за успокоительным!

– Хорошо! – крикнула подруга уже на бегу и скрылась в коридоре.

– Вы с ума сошли?! – перепугалась Люся, внезапно трезвея. – Я в таком виде!

– Какая разница, нам плевать на твой вид. Главное, чтобы подруга моей будущей жены имела нормальную психику.

– Там никого нет, – сообщила вернувшаяся Настена. – Что делать?!

– Умирать! – заявила Люся и, оттолкнув от себя Смолкина, направилась в спальню одна.

Там она, не утруждая себе раздеванием, завалилась на кровать и зарыдала. Глеб не открыл дверь, когда она так в этом нуждалась! Когда она, можно сказать, умирала от тоски, он не захотел с ней разговаривать. То есть с Настеной, но это практически одно и то же. А Люся его так любила! Так любила! Неблагодарный, как и все мужчины. Такой же, как и Федор, который радуется до одури, что вновь оказался холостяком. Глупец! Он думает, что это надолго? Как жестоко он ошибается. На вооружении слабого пола есть такие способы обольщения, какие ему и не снились. Вот, к примеру, женитьба на Селивановой…

Люся повернулась на спину и перестала рыдать. Она как-то незаметно перешла с мыслей о Глебе на Федора. Интересно, почему? Ответ она услышала сразу.

– Так вы меня обе обманывали?! – Эйфория прошла, и в хилый ум удачливого сердцееда вместе с алкогольными парами стали закрадываться шальные мысли.

– Нет, Федечка, – слышался тонкий голосок Настены, – мы не обманывали, мы тебя перевоспитывали.

Люся подняла глаза и уперлась ими в темный потолок. Только этого ей сейчас не хватало: разборок из-за скоропостижной женитьбы.

– Перевоспитывали?! – заводился Смолкин. – Я что, был для вас противоправным элементом?!

– Ты был для нас Федей Смолкиным, лучшим журналистом Энского района…

– Вот! Я лучший! В этом-то все дело, – послышалось негодующее бульканье и тяжкий вздох.

– Ты лучший! – твердила ему Настена. – Для меня.

«Идиот, – отрешенно подумала Люся, – сейчас все испортит. И зачем я позволила ему пить шампанское? Нужно было сразу все расставить по полочкам и прийти к консенсусу. Теперь они без меня, как выпить дать, поругаются». Она повернулась на бок и закрыла уши подушкой, чтобы не слышать препирательств Смолкина. Сейчас ей было явно не до него. У нее самой рушилась личная жизнь, кстати, по его же вине! Это он кричал, что якобы она его жена.

– Федечка! – пискнула Настена, а через мгновение хлопнула входная дверь. – Люся! Люся! Вставай! Он ушел! – подруга ворвалась в спальню и включила свет. – Ой, как тебя раздуло-то.

Люся, стыдясь, что позволила себе непростительную слабину, поднялась с постели и подошла к зеркалу. Если много рыдать, изгоняя из организма лишнюю воду, то получишь вот такую опухшую физиономию. Ей сильно повезло, что Глеба не оказалось дома.

– Вернется, никуда не денется, – Люся расчесала волосы и пошла умываться. – Расслабиться не дадут, что за люди?!

– Не вернется, – мотала головой Настена, следя, как подруга тщательно умывается, стараясь смыть с себя остатки проявленной слабости. – Он меня бросил. Он нас с тобой бросил.

– Свою жилплощадь он не бросит, – плескаясь в воде, заявила Люся. – Куда ему деваться?

– Люсь, у него было столько женщин! И добрая половина из них все еще готова забрать Федечку к себе.

– В последнее время он забыл, что такое женщины. Ему хватало нас с тобой. И мамы. Она снова звонила, приглашала в гости. Мама у него хорошая, думаю, вы подружитесь.

– Люсь, ты о чем?! Федя ушел навсегда! – Пухлые губы Настены задрожали, и Люся поняла, что следующая истерика случится прямо сейчас.

– Они никогда не уходят навсегда. – Она схватила подругу за плечи и окунула под струю холодной воды. – Мы им этого не позволяем!

– Правда?! Бульк…

– Я всегда говорю правду, – заявила Люся и даже не покраснела.

В который раз приходилось действовать ради подруги, забывая о собственном разбитом сердце.

– Перебесится и вернется, – успокоила она Настену, сунув той в руки полотенце. – Только к его приходу, – здесь она пошла на маленькую хитрость, – приведи в порядок квартиру. Ты же знаешь, как он любит чистоту.

– Правильно, – вытирая покрасневшее лицо, согласилась Настена. – Я помою холодильник!

– Отличная идея, – похвалила ее Люся, – и микроволновку тоже.

Лучшее средство от переживаний – физический труд. Люся, когда рушились ее планы, сразу хваталась за работу, чаще всего она мыла полы. Но это случалось редко, а вот сегодня пошла прахом вся жизнь, потому мыть полы не хотелось. Только для Настены это средство оказалось действенным. Она, напевая что-то себе под нос, трудилась на кухне, ожидая возвращения Смолкина.

На дворе уже стояла ночь. Нормальные люди спали, ненормальные – собачники – выводили своих питомцев на прогулку. Те сразу переключались на фигуру, одиноко сидящую в теремке на детской площадке. Фигура отбивалась от них ногами, пока не надоело. Федор, а это был он, вылез из теремка и полез обниматься с принюхивающейся к его ноге таксой.

– Собачья жизнь, – жаловался он удивленному животному. – Бабы, эти сучки, совсем достали! Обзывают кобелиной и норовят дрессировать…

Такса Василиса внимательно слушала Смолкина, помахивая хвостом, и нюхала пропитанный алкоголем воздух.

– Шел бы ты домой, парень, – посоветовал ему хозяин собаки. – Ночь сегодня прехолодная.

– Заболею и сгину, – продолжил мысль Смолкин, обращаясь к Василисе, – и пусть они посыпают свои головы пеплом!

– Нет, костер на детской площадке разводить нельзя! – крикнул ему уводящий таксу владелец.