Книга Тени. Бестиарий - Иван Наумов

Только два высших чина в руководстве ЦРУ в общих чертах понимали, над чем ведётся работа, какие задачи решаются. И пользовались своим эксклюзивным знанием, подключая специали-стов-«социологов» к решению деликатных, точечных задач.

Первую металлическую фигурку удалось банально купить — и даже не за деньги. Дело было в Заире в мае девяносто четвёртого. В соседней Руанде обострился национальный вопрос: армия и военное ополчение народности хуту сошлись во мнениях, что хороший тутси — мёртвый тутси. Полмиллиона трупов за полтора месяца, два миллиона беженцев, ООН чешет в затылке, обсуждая, не пора ли уже что-нибудь сделать.

Донован и Холибэйкер прибыли в Киншасу, чтобы отработать интересный сигнал. С потоком беженцев-тутси принесло слухи о великом проводнике, выводящем людей из Руанды в обход сторожевых постов хуту через лабиринты пещер в непроходимых горах Вирунга. Дипмиссия в Заире насобирала целую папку таких историй.

Поездку из Киншасы на восток они запомнили надолго — впервые оказавшись в ситуации, когда любой подросток с автоматом наперевес у шлагбаума, перекрывающего в джунглях дорогу из ниоткуда в никуда, может решить, что жить тебе незачем — и никто в целом мире не оспорит его решение.

В предгорьях они нашли жильё в шумной неспокойной деревне рядом с наспех обустроенным лагерем для переселенцев. Сотни франков хватило, чтобы для них освободили небольшую хижину — хозяева перебрались к соседям, благодарно улыбаясь.

Тутси предпочитали не задерживаться в здешнем лагере и уходили вглубь территории — подальше от границы. Деревня кишела пришлым людом — французскими наёмниками в поисках работы, бельгийскими миссионерами, подозрительными английскими топографами. Ночами в окрестностях постреливали.

Почти неделя душной жары и тотальной антисанитарии, пустопорожних сплетен между европейцами, удручающего общения с апатичными тутси из лагеря, коротких вылазок в горы в сопровождении бывалых французов. Граница существовала только на картах. Вулкан Карисимби стоял бесснежным, и местные говорили, что это плохая примета.

Донован умел смиренно переносить неудачи. Большей частью слухи о носителях предметов оказывались пустышкой, ничего не поделать. Пару раз, как хотя бы в девяносто первом в Швеции, рыбка срывалась с крючка в последний момент. С некоторых пор Донован начал подумывать, не он ли сам — причина собственного невезения.

Но в этот раз долгожданная удача вернулась на его сторону. Очередной отряд беженцев спустился к деревне, возглавляемый высоким стройным тутси. Его глаза горели сине-зелёным светофором: Донован, ты на верном пути!

Проводник пробыл в деревне всего ночь и с рассветом направился назад. Донован смотрел из своей хижины, как тот уходит — легко, невесомо, призрак леса, лишь ствол автомата чуть покачивается за спиной. Вернётся ли он?

Донован так и не познакомился с проводником прошлым вечером. Все заранее подготовленные сценарии рассыпались в прах, стоило посмотреть этому тутси в лицо. Такой не польстится на деньги, не купится на лесть, не посочувствует чужому делу — потому что по сравнению с тем, чем занят он сам, всё остальное — ни к чему.

Пять-шесть дней, подсказал знакомый пастор-бельгиец, и великий сын гонимого народа тутси вернётся с новыми спасёнными. Он с каждым разом уходит за ними всё глубже. Чистая душа, пример всем нам! Да минуют его горести и напасти!

Всю следующую неделю Донован и Холибэйкер спорили, ругались, разыгрывали сценки, проговаривали возможные диалоги, банально доучивали незнакомые французские слова. Никакого хорошего плана так и не зародилось, так что пришлось рассчитывать на один из посредственных.

Но удача Донована крепко закусила удила! На рассвете седьмого дня в горах к востоку гулко грохнул взрыв. Вскоре послышались крики о помощи, и из леса стали выбегать по одному перепуганные тутси. Женщины и дети едва держались на ногах. А потом мужчины вынесли из-под полога джунглей два залитых кровью тела. Одному горемыке, наступившему на противопехотную мину, было уже не помочь. Вторым раненым оказался проводник. Кровь хлестала из разорванного осколком бедра и обрубленной ниже колена ноги.

Печальная мулатка — сестра милосердия из лагеря — как могла, остановила кровь, но на все вопросы качала головой отрицательно: два-три часа, и всё, шансов нет.

Донован прорвался в палатку к раненому, тот был в сознании. Ничего величественного в облике проводника сегодня не наблюдалось — обычный чернокожий, такой же, как все вокруг.

— Ты ведь хочешь жить? — спросил Донован. — Я могу тебе помочь, слышишь? Я могу вызвать вертолёт, через час он будет здесь, и тебя спасут. Слышишь?

Проводник едва слышно чмокнул спёкшимися губами, что вполне засчитывалось за «Oui»[21].

— Ходить ты уже не сможешь, — размышлял Донован вслух, внимательно следя за реакцией тутси. — Но одну ногу ещё, наверное, можно сохранить. Нужны хорошие врачи.

Раненый едва заметно смежил веки.

— И твой талисман — он тебе уже не понадобится. Он приносит удачу в дороге, ведь так? — Донован играл наугад, но не боялся ошибиться. Сейчас или никогда! — Пусть он послужит кому-нибудь ещё, как ты думаешь? Разреши взять твой талисман мне — и через пять минут за тобой вылетит вертолёт с врачами, даю слово.

Ничего особенного не было в этом проводнике сегодня — простой тутси, которому страшно умирать. Проводник опустил взгляд. Донован истолковал этот жест верно — расстегнул воротник его рубахи и потянул за кожаный ремешок, тянущийся с шеи тутси за пазуху.

О, годы ожидания, вы остались позади! Серебристый Муравей, как живой, всеми шестью лапками стоял на покрытой бисеринками пота груди проводника.

— Спасибо, — прочувствованно сказал Донован. — Только держись, помощь идёт!

Одним движением походного ножа перерезав ремешок, он сжал Муравья в руке, выбежал из палатки и, расталкивая нерасторопных тутси, бесцельно слоняющихся по лагерю, помчался через деревню к хижине, где ждал Холибэйкер.

— Рацию, быстро!

Голос диспетчера базы утратил сонливость, когда Донован продиктовал персональный код. Высшая степень допуска, немедленный доклад начальнику авиакрыла, беспрекословное повиновение — Доновану было до лампочки, как именно это сформулировано в армейских инструкциях, главное, что работало.

Вертолёт вылетел — конечно, не через пять, но всё-таки всего через пятнадцать минут. Холибэйкер с любопытством разглядывал шефа, усевшегося на земляной пол, откинувшегося к плетёной из веток стене хижины: его довольное лицо, его меняющие цвет глаза.

— Ну как? — спросил Холибэйкер. — Какие ощущения?

Только сейчас Донован понял, что предмет находится у него в руке. Тыльной стороной свободной ладони вытер мокрый лоб. Защипало глаза, и он зажмурился. В темноте Донован увидел рисунок, словно сделанный мелом на доске — контуры хижин, пологий склон, ведущий к лагерю, квадратные силуэты тентов. И цепочка следов, ведущая от палатки с красным крестом на крыше в деревню, сюда, к нему, к Доновану. Извилистая, повторяющая его путь, цепочка длиной в шестьсот пятьдесят два фута. А напрямую, как полетела бы пуля, — пятьсот девяносто футов от начальной до конечной точки обладания Муравьём. Перепад высот — восемь с половиной футов.