Книга Вечный воитель [= Вечный герой ] - Майкл Муркок

Пустые фантазии. Человечество поклялось уничтожить элдренов. Покончив с ними, люди затеют свару между собой. Война, конца которой не предвидится.

Однако не стоит ли мне попытаться достичь компромисса?

Или лучше не отступать от начатого, погубить элдренов и развязать тем самым братоубийственную бойню между людьми? Ведь пока на земле живет хоть один элдрен, люди будут держаться друг друга. Пока существует общий враг, они будут сохранять хотя бы видимость единства. Надо спасти элдренов во благо человечества.

Я понял вдруг, что раздиравшие меня противоречия на самом деле таковыми не являются. Они — всего лишь две половинки целого. Сои помог мне объединить их и увидеть все в нужном свете.

Нашел ли я разумное объяснение? Не знаю и, быть может, не узнаю никогда. Но я чувствовал, что стою на правильном пути, пусть даже последующие события докажут, что я ошибался. В конце концов, попытка — не пытка.

Слуга принес мне воду для умывания и свежевыстиранную одежду. Я умылся и оделся. В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул я.

Это оказалась Эрмижад. Она принесла мне завтрак на подносе, который и поставила на стол. Я поблагодарил ее. Она как-то чудно поглядела на меня.

— Ты не такой, каким был вечером, — сказала она. — Ты словно обрел внутренний покой.

— Думаю, что да, — ответил я, поглощая пищу. — Мне снился очередной сон.

— Он был страшным, как и все остальные?

— Пожалуй, еще страшнее, — отозвался я. — Но он не поставил передо мной вопросов, а, наоборот, подсказал ответ.

— Теперь тебе легче будет сражаться?

— Не то. Думаю, мои сородичи только выиграют, если мы заключим мир с элдренами. Или, по крайней мере, объявим долговременное перемирие.

— Ты осознал наконец, что мы не представляем для вас опасности.

— Напротив, опасность, которую вы представляете, делает необходимым ваше выживание на благо моего народа, — я улыбнулся, припомнив слышанный когда-то афоризм:

— Если б вы не существовали, вас следовало бы выдумать.[3]

В глазах Эрмижад мелькнуло понимание. Ее лицо озарилось улыбкой.

— Кажется, я догадываюсь, что ты хочешь сказать.

— Я намерен сообщить обо всем королеве Иолинде, — продолжал я. — Я надеюсь убедить ее, что прекращение войны с элдренами будет в наших же интересах.

— А на каких условиях?

— Зачем осложнять дело? — удивился я, — Мы просто прекратим сражаться и отправимся восвояси.

Эрмижад рассмеялась.

— Как все легко на словах. Я пристально поглядел на нее и покачал головой.

— Пожалуй. Но попытаться надо.

— Ты сделался вдруг таким рассудительным, Эрекозе. Я рада за тебя. Ночь, проведенная под нашим кровом, принесла тебе пользу.

— И элдренам тоже. Она снова улыбнулась.

— Наверно.

— Я сегодня же отправлюсь в Некраналь, чтобы переговорить с Иолиндой.

— А если она согласится, ты женишься на ней? Я мысленно застонал.

— Я должен буду это сделать. Все пойдет прахом, если я откажусь. Понимаешь?

— Конечно, — ответила она с улыбкой, однако в глазах ее стояли слезы.

Вскоре пришел Арджевх. Я рассказал ему о том, что собирался предпринять. Он отнесся к моим словам с изрядной долей скептицизма.

— Ты что, не веришь мне? — спросил я. Он пожал плечами.

— Я доверяю тебе целиком и полностью, Эре-козе. Но я не уверен, что элдрены выживут.

— Почему? Или вы больны неизлечимой болезнью? Ваши организмы… Он отрывисто рассмеялся.

— Нет, нет. Я думаю, люди не согласятся на перемирие, которое ты им предложишь. Твои сородичи успокоятся, лишь когда падет мертвым последний элдрен. Ты говоришь, что они обречены сражаться без конца. Быть может, они потому ненавидят элдренов, что наше существование мешает им заниматься обычными делами, то бишь вести междоусобные войны? Быть может, они решили стереть нас с лица земли, чтобы чем-то заполнить передышку между боями? И потом, если они не покончат с нами сейчас, значит, сделают это в недалеком будущем, причем неважно как — под твоим началом или без тебя.

— Я должен попытаться, — проговорил я.

— Разумеется. Однако я убежден, они припомнят тебе твою клятву.

— Иолинда умна. Если она прислушается к моим доводам…

— Она одна из них. Сомневаюсь, чтобы она стала тебя слушать. Помнишь, вчера вечером я упрашивал тебя о снисхождении? Так вот, я просто потерял голову от страха. На деле же я понимаю, что мира меж нами быть не может.

— Я должен попытаться.

— Надеюсь, что у тебя получится.

Возможно, я попал под власть колдовских чар элдренов. Возможно. Однако я так не думаю. Я собирался приложить все силы, чтобы принести мир на выжженную землю Мернадина, хотя это означало, что мне никогда не приведется больше увидеться со своими друзьями, не приведется встретиться с Эрмижад.

Я отогнал беспокойную мысль.

В комнату вошел слуга. К главным воротам Лус-Птокая подскакал в сопровождении других маршалов и герольда граф Ролдеро и потребовал, чтобы элдрены предъявили им Эрекозе, живого или мертвого.

— Тебе надо показаться, — пробормотал Арджевх.

Я был согласен с ним.

Поднимаясь на крепостную стену, я слушал, что кричит герольд.

— У нас зародилось опасение, что вы сотворили великое зло. Покажите нам нашего предводителя — или его труп, — он сделал паузу, — тогда мы решим, что с вами делать.

Мы с Арджевхом встали за парапетом на стене. Во взгляде герольда, когда он увидел, что со мной все в порядке, отразилось облегчение.

— Я много разговаривал с принцем Арджевхом, — сказал я, — и еще больше размышлял. Наши воины дошли до последней степени усталости, а элдренов осталась всего лишь горстка. Мы можем овладеть городом, но я не вижу в этом смысла. Давайте проявим благородство, рыцари. Давайте объявим перемирие.

— Перемирие, князь Эрекозе? — Ролдеро, по-видимому, подумал, что ослышался. — Ты хочешь отобрать у нас победу? Ты хочешь лишить нас величайшего триумфа? Перемирие!

— Да, — ответил я, — перемирие. Возвращайтесь в лагерь. Расскажите воинам, что со мной ничего не случилось.

— Мы без труда овладеем городом, Эрекозе! — крикнул Ролдеро. — С какой стати заводить разговор о мире? Мы можем покончить с элдренами раз и навсегда. Или они снова тебя околдовали? Неужели они вновь зачаровали тебя красивыми речами?

— Нет, — сказал я, — я сам предложил им мир. Не скрывая отвращения, Ролдеро повернул коня.