Книга Семь дней страсти - Виктория Дал

Она была настолько поражена, что просто замерла и смотрела на свои руки. И только когда он снова вошел в нее и глубоко погрузился в ее тело, Синтия осознала произошедшее. Он овладел ею, его плоть находилась внутри ее тела, и ей было… приятно. Ник совершал ритмичные движения, и она совершенно не чувствовала боли. Ей не надо было задерживать дыхание и умолять его остановиться, объясняя, что она передумала…

Ник стал двигаться более настойчиво, и она задохнулась от удовольствия. Она чувствовала, как сжимаются мышцы внутри ее.

— О, Синтия… Синтия, ты… Синтия…

Ник двигался внутри ее тела, все более убыстряя темп, и Синтия чувствовала, как ее накрывает волна ни с чем не сравнимого удовольствия. Наконец-то она не чувствовала одиночества. Она была наполнена Ником.

— Вот так, Син, — прошептал Ник, пронзая ее.

— О-о-о, — простонала Синтия, раздвигая колени.

— Да, — одобрил ее действия Ник, продолжая ласкать ее рукой и проникая еще глубже. — Вот так, правда? Тебе это нравится?

— Да, да! — отвечала она.

Это действительно то, чего она так ждала. Но теперь ей нужно было еще и еще. В ушах у нее шумело, а дыхание превратилось в короткие прерывистые всхлипывания.

— Пожалуйста, — молила она, — пожалуйста, Ник.

— Скажи еще раз. Мое имя. — Мощный ритм его тела все нарастал. — Назови меня по имени, Син.

— Ник. — Она откинула голову, бесстыдно купаясь в его ласках. — Ник, ты замечательный.

Больше она не могла говорить. Она могла только вскрикивать, когда ее тело содрогалось от удовольствия. Весь мир завертелся одной яркой каруселью.

Она слышала, как Ник выкрикнул ее имя, выходя из нее. Упругая сила покинула его тело, и Синтия почувствовала, как теплая струя потекла по ее спине и ягодицам. Вцепившиеся в нее пальцы оставляли синяки на коже, но Синтия не думала об этом.

Она пыталась восстановить дыхание, опустив подбородок на руку Ника. Хорошо, что он все еще прижимал ее к своей груди, иначе она бы просто рухнула в кровать раненой птицей. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он пришел в себя.

— С тобой все в порядке, Син?

Она кивнула, говорить у нее не было сил. Когда он осторожно опустил ее на кровать, она уткнулась лицом в холодную подушку, чувствуя необыкновенное удовольствие.

Ник надолго замер сзади, но она не могла, поднять голову, чтобы увидеть его лицо.

— Я только… — сказал он наконец, — не двигайся.

При всем желании она не смогла бы пошевелиться. Ей показалось, что она только лишь закрыла глаза, но матрас вдруг прогнулся, и холодная ткань коснулась ее спины.

— Прости, — сказал Ник, когда она тихонько ойкнула. Полотенце опустилось ниже спины, коснулось ягодиц и бедер. — Я немного испачкал тебя…

Ник с глубоким вздохом лег рядом с ней, обнял за талию, и Синтия улыбнулась. Это был лучший день в ее жизни.

Ланкастера беспокоило собственное сердце. Когда они занимались любовью, оно, понятно, колотилось как сумасшедшее. Но он и сейчас слышал его гулкие и частые удары, от которых даже в груди заболело. Вряд ли это было вызвано только беспокойством. Скорее всего это от избытка-удовольствия. Не только физического, но и эмоционального.

У него никогда не было… такого единения с женщиной. Ник никогда не чувствовал, чтобы им так дорожили.

Никто никогда не лучился счастьем просто потому, что он был рядом. Желание — да. Страсть, удовольствие и, возможно, изумление, если это было редкое свидание, которое не подразумевало оплаты за услуги. Но не радость.

Прижавшись лбом к плечу Синтии, Ник старался выровнять дыхание и чувствовал себя почти… нормально, почти хорошо. Пока она не заговорила.

— Все было не так, как я предполагала, — вздохнула она.

У Ника едва не остановилось сердце. Он задержал дыхание, но Синтия, кажется, решила дальше не продолжать.

— Да? А что не так? — хрипло спросил Ник.

— Это совсем не похоже на то, как было в первый раз.

Он еще крепче прижался лбом к ее плечу и закрыл глаза.

Ее первый любовник скорее всего уложил ее на лепестки роз, зацеловал всю, нашептывая о любви, звездах и луне. А он просто взял ее сзади, как животное.

— Прости, — выдохнул Ник.

— Прости? — рассмеялась Синтия. — Ты сума сошел? В первый раз все было ужасно. А это было… Это было потрясающе.

— Правда?

Ник открыл глаза и уставился на бледную кожу у него перед глазами. Синтия перевернулась на спину, заставляя его отлепиться от нее.

— Ты ждешь комплиментов, Ник? Ну что ж… Ты в этом деле оказался более опытным. Разве ты не ласкал меня и не говорил, что я восхитительна?

Ник не мог поверить, что она улыбается ему. Его мозг еще не успокоился после пережитого ужаса.

— Ты была восхитительна, — тупо повторил он.

— Спасибо.

Когда Синтия рассмеялась, напряжение наконец отпустило его.

— А почему в первый раз все было ужасно?

— Просто было, и все. — Синтия замкнулась.

Ник подумал, что надо радоваться, что первый раз у нее это случилось с кем-то другим. Что не он причинил ей боль. Но ему не нравились ее печальные глаза.

— Потому что было больно?

Он провел пальцем по ее щеке.

— Да.

Она опустила глаза.

— И?

— И потому что это была ошибка. Ужасная, непоправимая ошибка.

Ник прижал ладонь к ее щеке, она закрыла глаза и прижалась к ней.

— Ну что ж, не могу с этим не согласиться, — произнес он. — Во-первых, потому что ты была с другим мужчиной. И, во-вторых, потому что, когда ты говоришь об этом, у тебя печальные глаза. Расскажи мне.

Синтия покачала головой, но потом посмотрела на него и стала рассказывать.

— Он был художником. И пока выполнял заказ в Скарборо, увлекся азартными играми. Он проиграл моему отчиму, и они договорились, что он отработает свой долг. Не то чтобы отчим был рад такому предложению, но что он мог поделать? — Синтия пожала плечами. — Поэтому Джеймс нарисовал мой портрет. Мы флиртовали. Он несколько раз целовал меня. Это было восхитительно. Мне было семнадцать…

— Семнадцать, — прорычал Ник, но Синтия не обратила на это внимания.

— Кроме того, он был красивым и изысканным. Меня уже сватали за сэра Реджинальда и о Гарри говорили, поэтому я решила сделать так, чтобы на меня не было спроса среди мужчин.

— Из-за того, что лишилась невинности?

— Да.

— Но ты была слишком молода.

— Думаю, я была достаточно взрослой. Он закончил портрет, но когда уезжал, возник спор. Отец отказался платить за краски и холст для моего портрета. Я видела, как Джеймс выбежал из дома, и пошла за ним на конюшни, понимая, что это мой последний шанс. Я попросила его лишить меня невинности, и… он сделал это.