Книга Осударева дорога - Михаил Пришвин

Ящеры занервничали, еще до того, как он приблизился. Длинные хвосты мели землю, вздымая пыль, но шипеть рискнули лишь самые отчаянные. Иги злобно присвистнул в ответ, и смельчаки притихли. Правда, ненадолго. Стоило сгрузить ношу на землю, как мыслеречь заполонил многоголосый гомон.

– Медоедка! Гнать ее! Гнать!

– Куда гнать? Она же дохлая!

– Выкинуть! Пусть медведи сами к Зверю провожают.

– На нашей территории?

– Оттащить подальше. Чтобы нашли и на нас не подумали.

– Запах же учуют! Сами проводим! Они и не узнают!

– Тихо! – рявкнул Игидар, разрушая лесную тишину. Он споро вытряхивал ношу из торбы и из-за того казалось, что кричит тоже на нее. – Девчонка вобрала мой запах и остается с нами. Медоеды будут ее искать. Придут выдадим.

Спорить с разъяренным князем не рискнули. Выставили часового и вернулись к охоте. А лишенному веселья осталось провожать их обиженным взглядам да раздраженно шипеть в след.

Так и возвращались: все с добычей и лишь грустный часовой нес полудохлую медоедку в торбе да мысленно костерил всех ее сородичей скопом…

…Из задумчивости Игидара выдернул вошедший старец. Его выбеленные волосы свисали плетьми. Невзрачный серый балахон он подпоясал веревкой, на которой болталась плетенная котомка, источающая пряный запах.

Он величаво проследовал к лавке с соломенным тюфяком, на котором и покоилась больная медоедка. Присел на край, положил руки ей на грудь и закрыл глаза, раскачиваясь, точно ванька-встанька.

Движение оказалось настолько заразительным, что Игидар через шерстинку заметил, как неосознанно повторяет движения.

– Тьфу, пропасть. Бесовское наваждение! – он подскочил с лавки и широким шагом прошелся по комнате.

Знахарь открыл глаза и глянул укоризненно, но возражать не рискнул. Усовестившийся князь молча отошел окну, скрестил руки на груди и вперился в происходящее во дворе.

– Ужасно. Просто ужасно! – Услада капризно поджала губы и тяжко вздохнула. Мальчонка, натирающий ее сапожки, даже не поднял головы. – Старайся лучше, Микишка! – прикрикнула она от злости. – Всю грязь пропускаешь! Вот получишь плетей, будешь знать, – она потрясла кулаком, но пацан снова не обратил внимание.

Игидар вгляделся в предмет спора, ни одного пятнышка не заметил и усмехнулся: дочь первого советника верна себе. Ни может не придраться, ни может не лукавить. А меж тем ее норов изучил и ребенок, который точно знает, что никто кроме князя наказать его не может. На то он и его личный слуга.

– Типичная трясовница, – нараспев произнес Святослав, по прозвищу Святоша, в который раз поразив окружающих ярким несоответствием внешности и голоса.

Бархатистый переливчатый голос у всех вызывал образ тоненького кудрявого юноши, этакого херувимчика, каким его обладатель и был когда-то. Тяготы навсегда изменили облик знахаря, не тронув голос, что навсегда остался юным.

– Дыхание чистое. Сила зверя уберегла, стало быть. А жар сам спадет скоро.

Старец проворно поднялся и устремился к двери с несвойственной его облику прытью, но выскочить не успел.

– Святоша! – грозный рык Игидара настиг его у двери и вынудил обернуться. – Я тебя для чего звал?

– Ох ты ж батюшки, позабыл. Все старость проклятущая! – Святослав вернулся к образу почтенного старца и «поплыл» обратно к лавке. Чинно уселся и бросил тоскливый взгляд на медоедку. – Пожалеешь, ведь, князюшка, – жалобно протянул он, оценил непримиримый взгляд собеседника и, нахохлившись, выдал заунывным речитативом: – Обертывание мокрой горячей простыней, чтоб горячку унять. Масло на грудь и лед из отвара солодки под язык, чтобы от кашля избавить. Настойку полыни на меду и малиновое варенье внутрь.

– Все запомнила?

Князь глянул на сиделку, и та дернулась, вскочила и запричитала, кланяясь:

– А то как же. А то как же. Все как есть. Не извольте беспокоиться!

Святоша еще раз тоскливо глянул на больную и с видом оскорбленной невинности удалился, делая вид, что не слышит бормотание князя:

– Иди-иди, хитрый лис. Дальше без тебя справимся.

– Головой отвечаешь, – буднично бросил Игидар пронырливой сиделке не сомневаясь, что та поверит.

Он вышел, бросив напоследок взгляд на нетипичную медоедку. Пигалица сушенная на пурпурно-красном постельном белье выглядела неестественно белой и пугающе неподвижной: кукла, да и только. И чем она Святоше не угодила? Обычно он не разделяет больных на своих и чужих: не воин, все-таки.

Устрашив и проконтролировав, князь направился к начальнику караульных отрядов. Поджарый дядька с усами, что намного пышнее реденьких волосенок на голове, подобострастно вскочил при его появлении и подавился морсом, забрызгав струганный стол кровавыми кляксами.

– Медоеды уже близко? – нетерпеливо спросил Игидар.

Его все больше беспокоило предстоящее объяснение с одним из старейшин ближайших соседей, которые славились упертым и непримиримым нравом. Толковать с этими дуболомами непросто, а уж доказать, что произошедшее не проделки коварных ящеров вряд ли получится.

– Никак нет, вашесветлейшество, – протараторил караульный с багровым от надсадного кашля лицом. – У медведей все спокойно. Даже поисковые отряды не отрядили.

– Вот как?! – неприятно удивился князь, качнулся с пятки на носок и повернулся к двери, велев напоследок, – обо всех изменениях докладывай без промедлений.

Следующие несколько дней Игидар пристально следил и за дорогой, и за медоедкой. Ее сородичи не только не появились, но кажется и вовсе забыли про нее. По крайней мере, следопыты донесли, что на границе спокойно и поисковых отрядов нет. Девчонка же, как нарочно, не открывала глаз и лишь сильней «горела».

На третий клок он вновь вызвал к ней знахаря и с ним шамана, заодно. Недовольный Святоша сжал губы, скрывая досаду, но больную осмотрел с должным вниманием.

– Ох, и силен зверь. Зачем ей такой мощный-то! – не сдержался он и развел руками: – Лечение верное. Улучшение есть. Остается только ждать.

– Улучшение? – князь с недоумением всмотрелся в лицо с ввалившимися глазами и острыми скулами. За пару дней исчезли по-детски пухлые щеки, а губы отливали синевой. Покойники и те краше.

– Жар спадает. Кашель стихает. Очнется скоро, – признался знахарь с таким явным сожалением, что Игидар усмехнулся.

– Не ее жар-то, – буркнул рыжеволосый мужчина разбойничьего вида.

Он водил над больной веревочкой с привязанными бубенцами, из-за чего те, гулко позвякивали, перестукивались и странно потрескивали.

– Гнать ее надо. Пока беду не накликала, – продолжил он. Князь, сиделка и знахарь разом уставились на шамана. Тот поморщился и точно через силу пояснил: – Чужая сила. Заемная. Не к добру это.