Книга Королевская гончая - Оливия Штерн

Потом высадка в крошечном порту, перелет в порт побольше. Реми запер ее в кладовке, которую арендовал на несколько суток. Она уж думала, что решил уморить. А он внезапно явился, нацепил на шею пластиковый ошейник с поводком и поволок куда-то по бесконечным лабиринтам плохо освещенных коридоров. Притащил в гостиницу, судя по количеству дверей, втянул за собой в номер. Там сидели трое молодых парней, роскошно одетых, и лица такие… красивые… не то что у Реми — свиная рожа с тройным подбородком и кривым носом.

— Вот, держи, — вручил конец поводка худощавому парню с пронзительными синими глазами, — делайте с ней что хотите. Только с цепи не спускайте.

— Э, Клайв, тебе повезло! — сказал кто-то. — Дашь попробовать?

Синеглазый, которого назвали Клайвом, безразлично пожал плечами.

— Разберемся. Приедем в кампус, посмотрим, что с ней делать. А откуда она? — и обратил взгляд на Реми.

— Королевство Дирсах, — сказал тот. — Нашел на разбитом корабле. Думал, что как-нибудь пригодится. Ну все, бывайте, парни. С вами было весело, но пора двигать дальше.

Она осталась с ними.

Клайв продолжал сжимать в кулаке поводок, все еще глядя вслед Реми, о чем-то думал. Она дернулась, когда чьи-то руки жадно стиснули ягодицы. Резко повернулась, избавляясь от ненавистных прикосновений, и встретилась взглядом с другим парнем, высоченным, она ему едва до плеча достает. Тоже ухоженный, красивый. Вьющиеся золотые волосы, глаза с прозеленью.

— Так что, дашь попробовать? — повторил он, даже не глядя на нее.

Клайв пожал плечами.

— Поехали домой. Разберемся.

И потянул за поводок.

А ей так хотелось, чтобы он ее просто отпустил. Снял с шеи пластиковое кольцо, от которого уже кожа слезает.

Всю дорогу они курили, пуская кольца приторно-сладкого дыма, а она сидела на полу каюты дорогого аэрокатера. Потом, уже ночью, долго брели по парку, теряясь в густых тенях, выныривая в широкие полосы света двух лун. Клайв немилосердно дергал за поводок, словно пытаясь удостовериться в ее присутствии, а ей каждый рывок отдавался тупой болью в сердце. Так хотелось верить, что он не такой, как Реми.

Ошиблась. Зря надеялась.

Сопротивлялась до последнего, кусалась, царапалась. Но они были сильнее. Привязали руки к тяжеленным креслам. Она все же умудрилась укусить «златовласку» за щеку, а другому разбить нос. После… Клайв просто вышел из комнаты.

Она всхлипнула. Подтянула колени к груди, обхватила себя руками за плечи и с ужасом поняла, что свободна.

Приоткрыть один глаз. Осторожно. Не делая больше резких движений.

А вдруг… он рядом? Этот… Клайв? И все это — очередное издевательство?

Потом пришло внезапное понимание, что больше ничего не болит. Вообще ничего.

Разглядывая из-под ресниц место, в котором очутилась, она видела стену, затянутую бледно-голубым пластиком, похожим на кожицу персика, темное окно, завешенное белоснежной кружевной занавеской, и край кресла, темно-синего, пухлого. На его подлокотнике лежала узкая женская рука с тонким колечком на мизинце, и колечко это блестело в неярком свете лампы.

Стало страшно.

Что ждет ее впереди?

Новый хозяин? Или хозяйка? Что они делали с ней, пока была в беспамятстве?

Облизнула губы, все еще не зная, что предпринять дальше. Лежать неподвижно? Или, может быть, попробовать сбежать? Но куда тут сбежишь, документов нет, даже имени нет. Оно, наверное, и было когда-то — да вот беда, себя она не помнила до того, как попала к Реми. Возможно, и правда он нашел ее на разбитом корабле? В спасательной капсуле?

Рука на подлокотнике дрогнула. Неведомая женщина как будто почувствовала, что ее разглядывают. Тихо скрипнуло кресло, освещение стало ярче, почти как днем, незнакомка поднялась и шагнула к ней. Серое платье до колен, белоснежный передник. Приятное высоколобое лицо с мелкими завитушками седых волос. Широко распахнутые, чуть навыкате голубые глаза. Редкие морщинки — в уголках тонкогубого рта, на щеках, как будто она очень часто улыбается.

— Мисс! Как вы себя чувствуете?

И голос приятный, словно мягкой кистью провели по коже.

Беспокойство во взгляде. Неподдельное?

Она сглотнула. Не молчать же, в самом деле, когда спрашивают. И с трудом вытолкнула несколько слов:

— Все хорошо, спасибо. А… где я?

Женщина улыбнулась, несколько мгновений рассматривала ее с интересом, затем спохватилась:

— Мисс, вы в хорошем, надежном месте. Ничего не бойтесь, здесь вам никто не причинит вреда. Если вы хорошо себя чувствуете, то я сейчас принесу сорочку и пеньюар, а затем позову хозяина. Он просил сказать, когда проснетесь.

«Хозяина».

Она невольно съежилась на постели, а по щекам потекли слезы.

Значит, ничего не изменилось. И она по-прежнему в руках того ослепительно красивого синеглазого мальчишки. Хотелось выть, биться головой о стену. Сделать с собой что-нибудь этакое… чтобы попросту перестать быть.

— Мисс, не надо плакать, — сказала женщина, — вам здесь ничего не угрожает, поверьте. Хозяин порядочный человек, к тому же… положение обязывает. Скажите, как мне вас называть, мисс? Я Магда, служу в этом доме вот уже пятнадцать лет. А вы? Могу я узнать ваше имя?

Она помотала головой.

Нет имени, увы. Может, и было раньше, до того, как нашел Реми.

Впрочем, Магда больше не стала приставать с расспросами, а торопливо вышла за дверь — чтобы через несколько минут вернуться с чем-то пенно-кружевным в руках.

— Вот, пожалуйста, мисс. Я помогу вам одеться.

— Не надо… — Горло саднило от невыплаканных слез. — Я сама. Пожалуйста, оставьте меня, пока буду одеваться. Я быстро.

В светлых глазах Магды мелькнуло понимание, и она неслышно выскользнула прочь из комнаты.

Тишина.

Хрустальная, успокаивающая.

Пальцы зарылись в невесомую пену кружев. Даже страшно подумать, сколько стоит такая красота. Наверняка несравнимо больше, чем тот проигрыш, за который ее отдал Реми.

Белый шелк скользнул по коже.

Сорочка оказалась довольно короткой, выше колен. Зато пеньюар с широкими рукавами окутал невесомым облаком почти до пят. Она запахнула его на груди, затянула на талии шелковый поясок с кисточками. Собиралась было вернуться в постель, но в дверь настойчиво постучали. От этого тактичного «тук-тук» кровь бросилась в голову, слюна приобрела противный железистый привкус.

— Можно войти?

Мужской голос. Низкий, звучный.

Она огляделась и на всякий случай отошла к самому окну, оставляя кровать между собой и дверью.

Откашлялась и хрипло ответила: