Книга Дневник посла Додда - Уильям Додд

Гинденбург выслушал официальное поздравление с Новым годом папского нунция, которое тот прочитал на французском языке, хотя ни немецкий президент, ни американский посол по-французски не понимали. Гинденбург в ответ прочитал заранее написанную речь. В первую очередь он призывал к восстановлению Германии, при этом подчеркнул значимость руководства страной Гитлером, – хотя «едва ли кто-либо из членов дипломатического корпуса относился сочувственно» к этой теме. После кратких обращений к папскому нунцию, Франсуа-Понсэ и итальянскому послу Витторио Черрути, Гинденбург обменялся рукопожатием с американским послом. Он даже поинтересовался у Додда, хорошо ли идут дела у его сына в Берлинском университете, и похвалил посла за его немецкий язык, который сам Додд оценивал как «достаточно беглый, хотя и несколько небрежный».

Потом вошел Гитлер. Додду показалось, что он «был очень подавлен и даже растерян». Гитлер пожелал Додду «счастливого Нового года», на что американский посол ответил столь же вежливым и холодным поздравлением. Один лишь итальянский дипломат приветствовал фюрера официальным нацистским салютом. Додд спросил Гитлера, как он провел Рождество в Мюнхене – любимом городе фюрера, и поделился собственными впечатлениями от «двух очень интересных дней», проведенных в начале декабря в столице Баварии. Когда Додд простодушно заметил, что там он встретился с известным историком профессором Мейером, своим знакомым по Лейпцигскому университету, «Гитлер смутился, оказалось, что он никогда не слышал о Мейере». Додд записал в своем дневнике: «Я поговорил еще немного о Мюнхенском университете, но Гитлер, не сказав больше ни слова, пошел дальше. У меня создалось впечатление, что ему никогда не приходилось сталкиваться с людьми, которых я знал и уважал». Сетуя на то, что Гитлер, в отличие от Гинденбурга, не выказал никакого личного интереса к нему, Додд опасался, не счел ли Гитлер, что ученый посол хотел «поставить его в неловкое положение» (этого Додд, конечно, не собирался делать). В дневнике Додд добавил: «Мне трудно было в этих сложных условиях найти безобидную тему для разговора».

В среду, 7 марта 1934 года Додд снова встретился с фюрером, на этот раз встреча была тайной, ее организовал Эрнст Ганфштенгль. Додд вошел в приемную немецкого канцлера в сопровождении фон Нейрата, который «был явно слегка раздражен». Гитлер встретил его радушно, они сели за стол. Додд заметил: «Я сидел спиной к стене смежной комнаты, где, по-видимому, находился Нейрат. Если только в стенах не был спрятан какой-нибудь специальный аппарат для подслушивания, никто не мог слышать нашего разговора». В течение почти целого часа Додд и Гитлер обсуждали германо-американские отношения. Но когда Додд спросил, не хочет ли Гитлер что-нибудь передать президенту Рузвельту через него, так как он вскоре поедет в Вашингтон, Гитлер «слегка удивился», посмотрел пристально и произнес: «Позвольте мне подумать над этим и ответить вам при следующей встрече».

Затем Додд поднял тему о «о враждебной и пагубной германской пропаганде, напомнив Гитлеру, что в 1915–1916 годах такая неразумная пропаганда немало способствовала втягиванию Соединенных Штатов в мировую войну». Гитлер изобразил удивление и спросил о подробностях. Посол удержался и не назвал имена двух наиболее известных немецких пропагандистов, поскольку они стали видными нацистскими руководителями. Додд упомянул только о брошюрах, в которых содержался призыв ко всем немцам в Соединенных Штатах, где бы они ни находились, помнить, что они есть и должны оставаться немцами; в похожем законе 1913 года заявлялось о «двойном гражданстве для немцев» (имелись в виду эмигранты). Гитлер сразу же возразил: «Ах, это все наглые измышления евреев. Если я узнаю, кто их распространяет, то немедленно вышлю виновника из Германии».

Додд выразил озабоченность настроениями евреев в Нью-Йорке, где должен был состояться заочный судебный процесс над нацизмом, но о самом процессе умолчал. Гитлер то и дело перебивал его восклицаниями вроде «Проклятые евреи!» и грозил, что, если за рубежом будет продолжаться агитация против него, он быстро покончит со всеми евреями в Германии. Он говорил, что спасает Германию от коммунистов, и заявил, что в России 59 % официальных лиц является евреями. Додд слабо попытался оспорить утверждения Гитлера, указывая на то, что «советской угрозы более не существует». Когда же Гитлер покачал головой, Додд добавил, что в Соединенных Штатах в 1932 году коммунисты на выборах собрали лишь незначительное количество голосов. Гитлер воскликнул: «Счастливая страна! Видимо, ваш народ здраво подходит к этому вопросу».

Под конец Додд высказал свои соображения в поддержку академических свобод в Германии и особо отметил, что «университетские связи и свободное обсуждение международных проблем позволят преодолеть многие трудности». Гитлер согласился с ним, но затем его внимание переключилось на план Рузвельта по усилению экономических связей между двумя странами. Когда Додд выходил из приемной Гитлера, навстречу ему шел Руст, немецкий министр образования, тот самый Руст, приказом которого были введены строгие ограничения на академические свободы. Додд остановил министра и напомнил ему о важности открытости и свободы в отношениях между Соединенными Штатами и Германией. «Руст, по-видимому, никогда всерьез не задумывался над этой стороной дела».

Перебирая мысленно все моменты встречи с фюрером, Додд вернулся в посольство и исписал несколько страниц своего дневника, передавая глубоко личные впечатления от Гитлера и его ближайшего окружения. «Гитлеровский режим держится на трех совершенно невежественных и тупых фанатиках, из которых каждый так или иначе замешан в злодеяниях последних восьми – десяти лет. Эта троица представляет различные группы нынешнего большинства в Германии, большинства, конечно, отнюдь не подлинного». К этому моменту своего пребывания в Германии американский посол уже утратил значительную часть своего простодушия. О Гитлере Додд отзывался таким образом: «Он не раз недвусмысленно заявлял, что народ может выжить только путем борьбы, тогда как мирная политика приводит его к гибели. Политика Гитлера была и остается агрессивной… В его сознании прочно укоренилась старая немецкая идея об установлении господства над Европой путем войны». Окончательное осознание Доддом угрозы, которую представлял Гитлер, пришло слишком поздно, к тому времени Додд уже был не в силах эффективно воспользоваться своим положением, чтобы заставить Вашингтон, Лондон и Париж противодействовать усилению власти Гитлера в Германии.

После смерти тяжело болевшего Гинденбурга Гитлеру досталась роль абсолютного диктатора немецкого рейха. В первой половине дня в среду 12 сентября 1934 года Додд явился в президентский дворец на Вильгельмштрассе в положенном для таких случаев фраке, «чтобы официально засвидетельствовать уважение новому самозваному президенту Адольфу Гитлеру». За несколько дней до этого события испанский посол в беседе с Доддом высказал мнение, что придется пожать руку Гитлеру, хотя, по признанию испанца, «даже мысль о том… ему противна». Додд согласился, что нельзя оставаться в стороне, что это дело государственной важности.

В Президентском дворце во внутреннем дворе Додда встретили застывшие по команде «смирно» солдаты. Здесь присутствовал весь дипломатический корпус, включая папского нунция, который перед этим почти месяц находился в госпитале, а также французского посла Франсуа-Понсэ, которому Гитлер однажды заявил, что не желает больше никогда с ним видеться. После того, как в конференц-зале собралось около 50 дипломатов, в зал вошел Гитлер, его сопровождали Нейрат, Бюлов и Бассевиц. Папский нунций, «как принято в подобных случаях, прочитал свою речь, поздравляя политического и религиозного врага Рима с тем, что он успешно узурпировал пост Гинденбурга». Под конец нунций незаметно коснулся другой темы, тонко предостерегая Гитлера против развязывания войны, хотя, как заметил Додд, все присутствующие понимали, что это и есть главная цель гитлеровского режима.