Книга Савойская терция - Чёрный Лев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И надо было что-то делать. Путь на север им преграждала подходившая французская пехота, и оставалось только одно – двум оставшимся испанским терциям, повернуть назад и отступать.
Сложный манёвр, развернуть громоздкую терцию, особенно для молодого, ещё не слишком умелого командира. Но терция Диего Кастильского, отлично справилась с этим! Конечно, здесь сказалась сноровка и опыт 9 ветеранских рот, составляющих её основу, но была и немалая заслуга, самого падре Альваро.
Командующий французской армией герцог Немурский Гастон де Фуа, не хотел, чтобы хоть часть испанского войска, избежала разгрома! И он, в свои 22 года, уже до этого снявший осаду с Болоньи, разбивший войско Венецианской республики под Вероной, штурмом взявший Брешию, молодой, безрассудный и горячий, всего с двумя десятками рыцарей, кинулся на монолитный, мерно ступающий строй двух терций.
Он рухнул, с двумя пулями и арбалетным болтом в груди, так и не сумев добраться до них.
Вместе с ним погиб и Жак д'Алегр, сеньор Виверо. А годом раньше, погиб его младший брат Жан д'Алегр, сеньор Сен-Дьери.
И старый Ив II де Турзель, барон д'Алегр, лишившийся всех своих сыновей, в горе своём, закричал:
– Я за вами, дети мои!
И тоже пал, пробитый пиками.
– Орлы! Молодцы! Герои! – приветствовал у небольшого городка Чезене две уцелевшие терции, командующий испанскими войсками в Италии, вице-король Неаполя, герцог Сома и граф Оливето, Рамон Фолк де Кардона-и-Англесола, сбежавший с поля боя ещё в самом начале сражения.
Битва при Равенне,[5] в большей мере была проиграна по его вине, но Рамону де Кардону, было плевать на это, клал он и на то, что думают про него другие. Он был знатен и богат, поговаривали, что он является незаконнорождённым сыном короля Фердинанда II Арагонского – фактического правителя всей Испании, и всех её владений за её пределами.
Тепло и радушно, почти как равного, поприветствовал де Кардона командира Неаполитанской терции, и, не видя командира терции Диего Кастильского, закричал:
– А где же, храбрейший из храбрых, капитан Герреро Санчес Праскуадо?
Из строя ему ответил дерзкий голос сержанта Гарсии:
– Кончился, когда мы отступали сюда.
– Мир его праху, он был отважным воином! Но где же тогда, мужественный лейтенант Ниньо Алварес?
– Ха, вон лекари над ним колдуют, хотят руку отнять, в которую жахнула пуля.
– Хм. А где же тогда лейтенант Агильяр?
– Остался без головы! Ему её снесло ядро!
– Хм. Так, а кто же тогда командовал терцией? Кто вывел вас из окружения?
Смолк даже норовистый Гарсиа, и возникшая неловкая пауза, необычайно удивила де Кардона. Смущение среди этих храбрецов, геройски вышедших из битвы, спасших знамя терции Бадахос? Невероятно!
– Гм… Дело в том… что в самый тяжёлый момент битвы… нами стал командовать… наш капеллан…
– Капелла-а-а-а-н? – протяжно воскликнул, ещё более удивлённый Рамон де Кардона. – Капеллан? – повторил он, думая, что ослышался.
– Да, наш капеллан падре Альваро! – уже с гневом, уязвлённые тем, что командующий мог их упрекнуть в нерешительности и растерянности в битве, воскликнули десятки глоток старых ветеранов.
– Я хочу засвидетельствовать, – хрипя, шатаясь от боли и потери крови, сказал подошедший лейтенант Ниньо Алварес де Перейра-Карвахаль, – что действовал наш падре Альваро, геройски! Если бы не он, то терция бы… погибла! – и, потеряв последние силы, лейтенант рухнул на руки слуг и лекарей.
– А ну-ка, – уже заинтригованный, воскликнул Рамон де Кардона, – покажите-ка мне этого своего капеллана!
Солдаты расступились, являя пред взор командующего, падре Альваро.
Молодой, с покрытыми пылью, коротко, по-солдатски остриженными волосами, с выбритой на макушке тонзурой. Пытливые, чуть прищуренные глаза. Лицо всё в грязи и пороховой копоти. Старая, изношенная ряса, на ногах простые сандалии. И цепи, две железные цепи, крест на крест пересекавшие ему грудь и спину.
– Твоё имя?! – властно воскликнул де Кардона.
– Падре Альваро, – находясь немного не в себе, отважный в битве, а сейчас смутившийся, пробормотал он.
– Это ты в церкви падре Альваро, а как тебя звали в миру?!
Испанская гордость взяла вверх, Альваро выпрямился и приосанился.
– Альваредо де Санде.
– Откуда ты родом?
– Из Касереса! Второй сын Хуана де Санде, сеньора Вальондо!
– А-а-а, Эстремадур![6] Родина храбрецов! Да, бывал я в ваших землях, бывал!
– А сколько тебе лет?
– 23.
– А как ты решился, возглавить терцию?
– Надо же было кому-то, – снова засмущавшись, просто ответил Альваро.
– М-да… Кому-то… Кому-то… Кому-то надо было… М-да, но ты молод, молод даже для священника… М-да… А потери в войске большие… очень большие, и раз уж ты начал, и хорошо начал, клянусь Иисусом!..значит ты… и будешь командовать терцией Диего Кастильского, пока тебя не убьют, или я не найду кого-нибудь другого, лучше тебя!
– Но мой сан… Я же, простой священник…
Но дон Рамон де Кардона, как будто и не слышал его.
– Вы согласны? – обратился он к ветеранам.
– Да… да… да…, – раздались где громкие, а где и неуверенные возгласы солдат. Ведь обычно, они сами выбирали себе командира.
– Но мой сан… – снова попытался изменить свою Судьбу, падре Альваро.
– Забудь! Пустое это! Если ты храбрый солдат, а ты доказал это в битве, то я лично обращусь к Его Святейшеству папе Юлию, и он своей буллой, снимет с тебя священнические узы, вот эти, опутавшие тебя цепи, и вернёт тебя к светской жизни! Не благодари! Просто Испании, нужны такие люди как ты!
И вскочив в седло горячего жеребца, Рамон де Кардона умчался.
Вот так вот распорядилась Судьба, что простой падре, стал командиром терции Диего Кастильского.
В растерянности он стоял перед строем, а выжидающие, пытливые глаза солдат, буравили, обжигали его.
Надо было с чего-то начинать…
