Книга След ангела - Олег Рой

На услышавшего их разговор Саньку точно ушат холодной воды вылили, ему стало обидно до слез. Наверное, именно с тех пор он начал задумываться, что профессия его отца нисколько не крутая, да и сам папаша — не тот человек, на которого стоит равняться… Тем более что, вернувшись из школы, Николай Александрович всыпал сыну по первое число. После этого Санек и взялся за ум, стал прилежно учиться. Но в той обстановке, что царила у них дома, это было крайне нелегко. Отец почти каждый день возвращался с дежурства поддатым — иногда слегка, но чаще здорово пьяным и агрессивным. А потом и вовсе раза два-три в неделю перестал являться домой:

— Ночное дежурство, объявлен план «Перехват»!

Конечно, это было чистейшим враньем.

Отец пил всегда, сколько Санька себя помнил. Год от года все сильнее, год от года все заметнее. Походка отца стала тяжелой, из-под ремня выполз круглый животик. Лицо словно обложили вареным мясом — кожа стала дряблая, сероватая, под глазами всегда мешки, щеки оплыли, тут и там пролегли глубокие морщины.

Пил он и на работе, и дома, запершись в ванной и пустив шумную струю душа. Санька знал, что бутылки он прячет под ванной, за дверцей, где трубы. Ольга Сергеевна не раз заводила с мужем душеспасительные разговоры — но, по русскому обычаю, ни к чему они не приводили. Разве что к тому, что при них с матерью Николай Александрович все-таки не пил — только в праздники, за столом или когда собирались в их тесной кухоньке его друзья и коллеги.

Однажды, когда Сашка был классе во втором или третьем, он застал такую компанию, придя из школы с очередной двойкой и замечанием в дневнике о плохом поведении на уроке. Один из отцовых приятелей сказал тогда Николаю Александровичу:

— Смотри, Лексаныч, пропустишь срок! Сына пороть надо, пока поперек лавки лежит! Как вдоль лавки ляжет, поздно уже будет его воспитывать!

Санька покраснел и попытался поскорее выскользнуть из кухни. Но отец рассердился не на шутку:

— Ты мне в доме моем не указывай, — заорал он пьяным голосом, — кого тут как укладывать и кого как пороть! Я сына своего ни разу и пальцем не тронул! Правду я говорю, Шурка?

Сын только кивнул. А третий приятель, сидевший за столом, поддакнул:

— И правильно. Разве ты можешь ребенка ударить? У тебя же второй удар — по крышке гроба!

Только через несколько лет Сашка понял смысл этой мрачной шутки. Физически отец действительно был очень силен, сыну несколько раз приходилось наблюдать, как он быстро утихомиривал хулиганов на улице, у магазина или у пивнушки. И Саньку своего учил, чтобы тот всегда, когда надо, мог постоять за себя и за других.

— Ты — мой сын, — говорил Николай Александрович. — Я тебя в обиду никогда никому не дам. Случись что серьезное — беги сразу ко мне, я тебе всегда помогу. Но по любому чиху к папке бегать тоже не годится. Мужчина должен уметь и сдачи дать. Ты вот по утрам зарядку делаешь?

— Ну, типа.

— С гантелями?

— С гантелями.

— Ну и хорошо. Значит, вот. Драться надо так…

И далее следовала целая лекция о том, как, с кем и до какого результата следует драться.

— Правило первое — не попади на чужую кодлу. Кодла — это когда их больше двух. Увидел — поворот налево кругом — и уходи огородами. С девчонкой идешь — уводи девчонку, с дружком — уводи дружка. Не вздумай вступать в разговор, отвечать на вопросы. Никогда не любопытствуй, никогда не нарывайся, никогда не бойся убежать. Это не стыдно. Кинутся за вами — драпайте от них что есть силы. Долго бегать они не любят.

Сашке хотелось что-то сказать, спросить, может быть, даже возразить, но он отчего-то не решался.

— Но зато… — продолжал отец. — Зато, когда бьются одноклассники, друзья, товарищи, вообще знакомые, — никогда не уходи. Никогда не прячься за их спинами. Кто тебе достался — больше он тебя или меньше, того и дубась. Не бойся и не ярись, себя не теряй. В каждый миг ты должен точно знать, что он может тебе сделать. Если он пытается произвести захват, поймать на прием — отвечай прямым в челюсть. Когда увидишь, что махаются по-серьезному — бей в глаз или в нос — это самое лучшее дело, как юшка потечет, сразу к маме захочется. Всегда береги пах: колени чуть подсогнуты, чтобы можно было увернуться от удара ногой. Ноги — они хоть рук и длиннее, но медленней. И помни: пока ты сам бьешь, ты чужих ударов не чувствуешь…

И еще, и еще, и еще… Санек слушал отца с огромным вниманием и тут же рвался применять полученные знания на деле. В школе он дрался чуть ли не каждый день, выбирая противников и выше ростом, и заведомо сильнее. И что же? Те действительно часто пасовали перед его самозабвенными наскоками. Хотя иногда и украшали синяками. Но Сашка приносил их домой с гордостью.

За Сазоновым закрепилась слава отпетого драчуна, мать стали вызывать в школу, грозить отчислением, та плакала, ругала отца за то, чему тот учит Сашку. Но Николай Александрович только отмахивался:

— Да ладно, делов-то! Растут мальчишки, кулаки чешутся. Со всеми так было… Увидишь — это пройдет.

И оказался прав. Классу к восьмому Сане уже надоело задирать всех и каждого, появились другие интересы. Только отец этого не увидел — к тому времени он с ними уже не жил.

Странные отношения были у них с отцом всю пока еще не слишком долгую Санькину жизнь — их, точно на качелях, вечно кидало из стороны в сторону. От младенческого обожания к неприязни и почти ненависти к вечно пьяному родителю, от жгучей обиды после развода до попытки наладить контакт. Не вполне удачной, впрочем, попытки.

На тот момент Сашка учился в восьмом классе и, как и все сверстники, был страстным болельщиком. Однажды в субботу, в конце октября, он отправился из дому ни свет ни заря, чтобы купить билеты на сенсационный матч между «Спартаком» и «Динамо». Это был один из первых дней, когда в Москве выпал снег. Многие деревья не успели еще сбросить листья, а тополя вообще даже еще не пожелтели — снег таял на их мутно-зеленой клеклой листве. Как всегда при сломе погоды, дул пронизывающий ветер, холод пробирал до костей.

Пока Санька доехал, пока отстоял очередь, пока вернулся — было, наверное, уже около часу. Подходя к дому, он увидел отца, разговаривавшего с соседом снизу. Тот вышел из дома прифранченный, по-зимнему уже тепло одетый в новенький пуховик. И, казалось, не знал, как ему отделаться от приятеля, который топтался рядом в кургузой курточке, старых джинсах, да к тому же еще и небритый, щеки и подбородок отца покрывала густая рыжая щетина. Вскоре из подъезда вышли жена и дочь соседа, он торопливо погрузил семейство в машину и укатил. Оставшись в одиночестве, Николай Александрович огляделся по сторонам — и тут увидел подходившего сына. Кинулся ему навстречу, обнял за плечи и неожиданно сказал:

— Пойдем пивка попьем!

Такое предложение от отца Санька услышал первый раз в жизни. Раньше на семейных праздниках ему иногда наливали рюмку домашней наливки, но после развода родителей спиртное из дома Сазоновых вообще исчезло, мать на него даже смотреть не могла. Конечно, к тринадцати годам Санек уже пробовал разный алкоголь, в том числе и водку, которая ему страшно не понравилась. Но одно дело выдуть бутылку пива или банку коктейля с друзьями — и совсем другое «пойти выпить» вместе с отцом, наравне с ним, точно двое взрослых мужчин. От растерянности он даже ответить не смог, только закивал.