Книга Моя цель - звезды - Альфред Бестер

Как и все космические корабли, «Кочевник» располагал балластными и крепежными резервуарами, вытянутыми вдоль киля в подобие древнего бревенчатого плота, опутанного лабиринтом сплетения трубопроводов. Минута ушла у Фойла, чтобы отсоединить очередной баллон. Не было средства установить, полон тот или уже пуст: узнать, окончится ли на этом баллоне его жизнь, можно было только по возвращении к шкафу. Раз в неделю Фойл играл в эту космическую рулетку. Пока что игра продолжалась.

В ушах ревело: воздух в скафандре быстро заканчивался. Фойл толкнул массивный цилиндрический баллон в сторону люка так, чтобы тот пролетел над его головой, после чего и сам туда протиснулся. Четыре минуты истекли. Его трясло, зрение мутилось. Он направил баллон вниз по коридору и затолкал в шкаф.

Выдавив дверь шкафа, он запер ее за собой, отыскал на полке молоток и трижды врезал им по баллону, покрытому изморозью, чтобы ослабить клапан. Мрачно повернул кран. Из последних сил откинул забрало скафандрового шлема, чтобы не задохнуться в наполненном воздухом шкафу… если в баллоне есть воздух. Он потерял сознание, как с ним часто случалось и прежде. Непонятно было, смерть это или еще нет.

— Кто ты?

— Гулли Фойл.

— Где ты?

— В космосе.

— Откуда ты?

— С Терры.

— Куда ты направляешься?

Фойл очнулся. Он был жив. Он не тратил время на благодарности или молитвы, продолжая вместо этого борьбу за жизнь. Во мраке он обшарил полки шкафа, где хранил припасы. Оставалось всего несколько пакетов. Коль он и так в залатанном скафандре, можно снова выскочить в вакуум и пополнить рацион.

Он накачал скафандр воздухом из баллона, опустил забрало шлема и снова выплыл в морозный свет. Пробрался вниз по коридору и поднялся по тому, что осталось от лестницы, ведущей в рубку управления. Теперь это место представляло собой коридор посреди космоса с дырявой крышей, но почти без стен: они по большей части рухнули. Солнце было от него по правую руку, а звезды — по левую. Ориентируясь по ним, Фойл проплыл на корму в сторону кладовой. На полпути по коридору он увидел дверную раму, каким-то чудом удержавшуюся между палубой и крышей. Металлический лист двери продолжал висеть на петлях, полуоткрытый в никуда. По ту сторону протянулась усеянная неподвижными звездами пустота.

Пролетая мимо двери, Фойл заметил свое отражение в полированном хромосплаве. Гулли Фойл, темный гигант, обросший густой бородой с приставшими грязью и кровью, изнуренный, с покорным и бессмысленным взглядом больных глаз. За ним тянулся ручеек плавающего в пустоте мусора, возмущенный его движениями, подобный хвосту тающей на солнечном свету кометы.

Фойл свернул в кладовую и начал методично, с выработанным за пять месяцев проворством, загружаться припасами. Большей частью хранившиеся на корабле продукты замерзли в камень либо взорвались. То, что было в жестянках, в основном вылетело наружу и смерзлось в пыль при абсолютном нуле космоса. Фойл собирал уцелевшие сухпайки, концентраты и лед — отламывал от взорвавшегося бака с водой. Добычу он сгрузил в большой медный котелок, развернулся и оттолкнулся прочь из кладовки, держа котелок перед собой.

Вернувшись к двери в никуда, Фойл снова глянул на свое отражение в обрамленном звездами листе хромосплава. И остановился в изумлении. Звезды за дверью стали ему давними друзьями — за пять-то месяцев. Среди них явилась незнакомка: вроде бы комета? С незримой головой и коротким извивающимся хвостом. Вдруг до Фойла дошло, что смотрит он на звездолет, кормовые дюзы которого полыхают по мере ускорения к Солнцу. Курс корабля пролегал совсем рядом.

— Нет, — пробормотал он. — He-а, чувак. Не-а.

Его постоянно донимали галлюцинации. Он повернулся, собираясь отправиться дальше своим путем в гроб. Потом поглядел снова. Звездолет остался там, где был: кормовые дюзы полыхали ракетными залпами, разгоняя корабль к Солнцу. Он должен был пройти совсем рядом.

Фойл обсудил иллюзию с Вечностью.

— Шесть месяцев уже, — пробормотал он на языке помоек. — Щас? Послушайте меня, паршивые боги. Сделка. И всё. Я снова смотрю, сладкие мои молитвожоры. Если корабль — я ваш. Забирайте меня. А если не то, ну… если не корабль… тогда я щас выпущу себе кишки. Балласт. Мы все балласт. Дайте знак. Да или нет. И всё.

Он взглянул в третий раз. И в третий раз увидел звездолет.

Это был знак. И Фойл поверил. Он был спасен.

Фойл встряхнулся, бросил добычу и устремился по коридору в рубку управления, на мостик. На боковой лестнице ему пришлось умерить пыл. Если срочно не перезарядить скафандр, через несколько минут он потеряет сознание. Он одарил приближавшийся корабль еще одним взглядом мольбы, метнулся в шкаф и наполнил скафандр новой порцией воздуха.

Вернулся на мостик. Через дыру на месте обзорного окна он видел звездолет: кормовые дюзы продолжали полыхать — по всей вероятности, корабль существенно скорректировал курс, поскольку приближался теперь очень медленно.

Фойл нашел панель с надписью СИГНАЛЫ и вдавил кнопку СИГНАЛ БЕДСТВИЯ. Три секунды мучительного бездействия, и его ослепила вспышка белого света: три тройных импульса сигнала бедствия, девятикратная мольба о помощи. Фойл нажал кнопку еще дважды, и еще два раза вспышки озарили пространство. Радиоактивные изотопы, входящие в состав сигнальной смеси, генерировали статический шум электромагнитного импульса, который должен быть заметен на любой длине волны любого приемника.

Выхлоп звездолета резко стух. Его заметили. Его спасут. Фойл как заново родился. Он был на седьмом небе от счастья.

Фойл снова метнулся в свой шкаф и наполнил скафандр свежей порцией воздуха. Слезы потекли у него из глаз. Он начал торопливо собирать пожитки — часы без циферблата, которые он оставил только затем, чтоб тикали, рычаг с рукоятью в форме руки, за которую он хватался, когда подступало одиночество, яйцерезку, на чьих струнах он ухитрялся наигрывать примитивные мелодии… От возбуждения он уронил их, начал собирать в темноте, потом покатился со смеху над собой.

Еще раз наполнив скафандр воздухом, он поспешил обратно на мостик. Нажал кнопку, помеченную как СИГНАЛ СПАСЕНИЯ. И корпус «Кочевника» изрыгнул протуберанец яркого света, видного на много миль вокруг.

— Иди ко мне, ты, малышка, — лепетал Фойл. — Спеши, парень. Спеши, малышка, малышка, ты спеши.

Как призрачная торпеда, незнакомец скользнул по внешнему гребню светового сигнала, медленно приблизился, словно бы оглядывая его. У Фойла на миг сжалось сердце: тот вел себя так осторожно, что ему вдруг подумалось, а не вражеское ли это судно, с Внешних Спутников. Но нет: он увидел хорошо знакомую красно-синюю эмблему, торговый знак могущественного клана промышленников. Клан Престейна. Престейн с Терры, великолепный, властный, щедрый. Он понял, что космическая посудина «Кочевнику», можно сказать, сестра: корабль Фойла тоже принадлежал Престейнам. Ему почудилось, что гостья парит над ним, словно ангел.