Книга Игорь. Корень рода - Юлия Гнатюк

«Мамо, а верно рекут, что ты можешь зреть судьбу человеческую, и мою тоже, расскажи о ней», – попросил юный Ингар, находясь в своём уютном резном ложе, перед тем, как после дневной беготни окунуться в сладкий сон.

«Того делать не можно, сыне, – погладила по голове ласковая материнская рука. – А тебе волноваться нечего, пока с тобой отцовский обережник, ничего худого с тобой не приключится, спи»….

Князь тряхнул головой, отгоняя наваждение, и обратился к застольным разговорам своих верных дружинников. Ведь праздник годовщины младшего Свена был ещё и поводом за доброй чарой поговорить промеж собой воеводам, боярам да темникам, порешать с князем Игорем, как ныне, после ухода старого Ольга Вещего, быть дружине, куда направить стопы свои и копья.

Ольга, почуяв, что мужу не до мальца, забрала его и посадила себе на колени, а тот и не обратил на сие никакого внимания, потому как был занят своей новой игрушкой, продолжая её усердно разглядывать, вертеть в ручонках так и эдак, а потом привычно потянул в рот. Супруга Айка, Нора, направилась было к княжеской паре, чтобы освободить её от непоседливого дитяти, да заметив, с какой нежностью прижала мальца к себе княгиня, поняла, что этого делать пока не стоит.

– Гляди, как княгиня с мальцом тетёшкается, – шепнула ей подруга.

– Так ей-то уже своих давно пора нянчить, а детишек боги всё не дают! – Тихо ответила Нора, незаметно поглядывая на княгиню, которая бережно касалась рыжих вихрастых волос на голове малого Свена.

– А что, княже, не сходить ли нам ещё супротив кичливой Визанщины, чтоб науку киевскую крепче помнили? – повеселев после хмельного мёда, снова молвил рыжебородый темник Руав. – Зазря, что ли, в Корчеве, пять сотен больших морских лодий стоят?

Игорь тоже всё время подумывал, как бы ему лепше показать себя настоящим воином и князем. Большая часть его немалой дружины, особенно варяги и нурманы, жаждали настоящих походов, богатой добычи и славы воинской, то есть того же, чего желал и он сам.

– Царьград крепость серьёзная, чтобы на неё в поход идти, много сил надо, и конных и пеших, и привлечения союзников-толковинов, а значит, для всего этого много серебра и злата потребуется, да с болгарами и уграми договориться, – подал веский голос воевода Олег-младший. Был он в мать – кареглаз, темноволос, да и станом гибок, как Велина, но в поведении, в манере говорить, даже в движениях, неспешных и точных, он более походил на своего прославленного отца.

– С ромеями Олег Вещий только недавно мирный договор заключил, они дань исправно платят, пока нет повода против них идти, – неохотно возразил Игорь, больше чтоб пресечь Олега-младшего и показать, кто теперь главный.

– Разве на ромеях свет клином сошёлся? – молвил Фарлаф, кивнув невестке в сторону княгини Ольги, которую малец уже стал теребить за грудь, явно желая подкрепиться. – На море Хвалисском много богатых градов, которые разжирели на торговле с Асией, их можно хорошо потрясти. Серебра у нас мало, арабы нынче почти не идут в Киев.

Жена Айка уже и сама заметила требовательные движения сына и смущение княгини и, быстро подойдя, забрала своё уже начавшее капризничать чадо.

– У меня сейчас с полсотни вильцев службу начали, недавно с моря Варяжского прибыли, так около десятка из них в последнем походе на море Хвалисское участвовали, что четыре лета тому был, – продолжил воевода Фарлаф. – Они рекут, что там места не менее богатые, чем Царьград-Византий. Добра взяли немеряно.

– Погоди, воевода, а как же они мимо Итиля туда и обратно прошли? – спросил князь, недоумённо приподняв левую бровь.

– Они с жидовинами хазарскими договорились, – ответил воевода.

– Вот в это верю, – тряхнул кудрями киевский полутемник Воля, – жидовины за плату и бога своего продадут, не то, что проход через Итиль обеспечат. Небось, варяги им полонников по сходной цене уступили?

– Подробностей договора я не выспрашивал, – молвил Фарлаф. – Но коли нужно, всё разузнаю.

Долго спорили воины, забыв об имениннике, который уже давно крепко спал в дальней горнице, сладко улыбаясь во сне и всё ещё сжимая в маленькой ручонке неказистый деревянный оберег.

Уехала на своих санях и Ольга, сопроводить её до терема взялся воевода Олег со своим стременным и несколькими охоронцами. Игорь этому был даже рад, присутствие более опытного в воинском деле Старшего несколько мешало в жарких разговорах с темниками и боярами. Сын Олега с детства постоянно опекал его, потом ходил с отцом на Царьград, а он, Игорь, оставался в Киеве. Теперь расклад изменился, он сел во главу стола Киевской и Новгородской Руси, и решающее слово должно быть княжеским, пусть это запомнят все!

Олег сопроводил Ольгу до самого терема и, отпустив охоронцев, прошёл за ней сначала в сени, а потом в гридницу, ярко освещённую хоросами, которые теремные слуги зажгли, едва услышав приближение хозяйки. Ольга любила, когда много тепла и света, оттого в тереме всё сияло, и жарко топились печи.

– Ну, вот я тебя и доставил в целости и сохранности, – молвил воевода.

Ольга повернулась к нему, раскрасневшаяся от мороза, в собольей шубе и горностаевой шапке, которая сбилась чуть набок, и воевода мельком отметил, что зима к лицу его землячке. Если на полудне жёны расцветают и становятся краше всего весной, то полуночных дев красит мороз да снег. Живо вспомнилось, как северные красавицы после крепкого пара в мовнице, называемой у них вепсским словом «банька», с мокрыми волосами, рассыпавшимися по округлым девичьим раменам и упругим розовым персям, с весёлым визгом и хохотом выскакивают из дверей этой самой баньки в глубокий и чистый снег. Невольно представив среди них Ольгу, он подумал, что Младший не ценит того счастливого дара, который преподнесли ему боги, соединив с Прекрасой.

– Погоди, – видя, что воевода собрался уходить, взяла его за руку Ольга, – рассыпался сон от мороза, будто и не ночь сейчас, а утро, совсем спать не хочется. А Игорь ещё не скоро вернётся, он со своими темниками да воеводами теперь долго беседовать будет, посиди со мной, земляк, края наши полночные вспомним.

– А я всё время помню, – молвил Олег, сбросив шубу и шапку на лаву и помогая разоблачиться Ольге, – как тебя впервые увидел, когда с отцом, Скоморохом и Сивером приехал в вашу Выбутовскую весь тебя сватать. И теперь будто по стопам за тобой иду, – тихо молвил воевода. – Вот ты замуж вышла, а через время и я женился…

– Да уж не знаю, кто за кем по стопам… У тебя жена при родах умерла, и оттого наследника нет, и мне боги дитя не дают, – подходя к горячему боку печи и согревая озябшие руки, грустно заключила Ольга. – А что, показалась я тебе тогда? – вдруг игриво обернулась княгиня, склонив голову и приподняв светлую бровь.

– Ещё как показалась, я даже Игорю по – доброму позавидовал…

– Ну да, – опять погрустнела Ольга, – кто же тогда ведал, что у меня с детками так получится. Коли бы заранее знал, небось, не завидовал? – кинула быстрый вопросительный взгляд жена.

– Я бы всё одно счастлив был, – ответил совсем тихо Олег, глядя куда-то перед собой, будто боялся, что собеседница его услышит. В гриднице наступила тишина. Согрев руки, Ольга села на лаву, устланную медвежьей шкурой. Под лавой что-то зашуршало, и гибкая небольшая тень возникла у ног княгини. Домашний хорёк Нырка пепельного цвета с белой мордочкой, став на задние лапки, заглядывал в очи хозяйке, словно пытаясь понять, что её огорчило. Ольга взяла его на колени и принялась гладить, чуткое животное успокоилось и, свернувшись калачиком, задремало.