Книга Лето больших надежд - Сьюзен Виггз

Они повернули вслед за тропой на сто восемьдесят градусов, и их приветствовал мерный шум воды.

— Ух ты, — сказал Коннор, поворачивая голову, чтобы посмотреть на стофутовый водопад, спускавшийся из какого-то невидимого источника высоко вверху, он гремел по камням, и капельки воды образовывали туман. Везде, где пробивался солнечный свет, сияли радуги. — Это потрясающе, — сказал он, его плохое настроение исчезло.

— Водопад Мирскил, — сказала она, повышая голос, чтобы его можно было расслышать за ревом воды. — Один из самых высоких в штате. Пойдем, с моста открывается хороший вид.

Мост Мирскил был построен в 1930 году правительственной рабочей командой. Головокружительно высокий каменный мост аркой простирался над запрудой, внизу с дикой яростью разбивался водопад.

— Местные называют его мостом самоубийц, потому что были случаи, когда люди погибали, прыгая с него.

— Да, точно. — Он, казалось, не мог отвести глаз от каскада, который туманом закрывал тропу на другой стороне, одаривая влагой ковер мха и сочных папоротников.

— Я серьезно. Вот почему здесь цепи ограждают верхушку моста. — Она протиснулась, чтобы встать рядом с ним. — Их вроде бы поставили пятнадцать лет назад, после того, как с него спрыгнули два подростка.

— Откуда ты знаешь, что они спрыгнули? — спросил он. Туман завил его темные волосы и ресницы, делая его еще симпатичнее.

Лолли подумала, сделает ли туман привлекательнее ее. Вероятно, нет.

— Думаю, все это просто знают, — сказала она.

Они добрались до моста и прошли в арку.

— Может быть, они упали случайно. Может быть, их толкнули. Может быть, они вообще не существовали.

— Ты всегда такой скептик? — спросила она.

— Только когда кто-то рассказывает мне какую-нибудь дерьмовую историю.

— Это не дерьмо. Можешь спросить кого угодно.

Она задрала нос и промаршировала до конца моста и к изгибу тропы, не глядя, идет ли он за нею. Некоторое время они карабкались в гору. Они уже серьезно отставали от группы, но ему, похоже, не было до этого дела, и Лолли решила, что ей тоже. Сегодняшнее восхождение не гонка в любом случае.

Она продолжала поглядывать на него исподтишка. Может быть, стоит допустить, чтобы этот парень ей понравился, ну хоть немного.

— Эй, смотри. — Она понизила голос до шепота, когда тропинка пошла вдоль края покрытого анемонами и окруженного березами луга. — Олениха и два детеныша.

— Где? — Он осмотрел лес.

— Ш-ш-ш. Не шевелись. — Она поманила его с дорожки.

Олени не были редкостью в этой части штата, но всегда захватывало дух от вида оленят с большими сияющими глазами. Олениха стояла на открытой поляне, малыши прижимались к матери, пока она щипала листья и траву. Лолли и Коннор замерли на краю поляны и завороженно смотрели.

Лолли жестом показала Коннору, чтобы он сел с ней рядом на упавший ствол. Она бесшумно вытащила бинокль из своего рюкзака и протянула ему.

— Это потрясающе, — сказал он. — Я никогда раньше не видел оленя в дикой природе.

Она спросила себя, откуда он. Нельзя сказать, чтобы олени были редкостью.

— Олененок съедает пищу, равную весу своего тела, в двадцать четыре часа.

— Откуда ты знаешь?

— Читала в книге. Я в прошлом году прочитала шестьдесят книг.

— Круто, — сказал он. — А для чего?

— Потому что пришло время читать больше, — сказала она с высокомерным вздохом. — Трудно поверить, что люди охотятся на оленей, да? Я думаю, они такие прекрасные. — Она сделала глоток из фляжки. Эта сцена перед ними была словно древняя картина: молодая трава, нежная и зеленая, колокольчики и дикие водосборы кивали на ветру. Паслись олени.

— Я могу ясно видеть другую сторону озера, — сказал Коннор. — Хороший бинокль.

— Мой папа подарил его мне. Подарок вины.

Он опустил бинокль:

— Что за подарок вины?

— Это когда твой папа не может прийти к тебе на концерт, чувствует себя виноватым из-за этого и покупает тебе по-настоящему дорогой подарок.

— Ха-ха. Есть вещи куда хуже, чем то, что твой папа пропускает концерт. — Коннор снова посмотрел в бинокль. — Это что, остров посредине озера?

— Ага. Он называется остров Спрюс. Там они устраивают фейерверки Четвертого июля. Я пыталась доплыть до него в прошлом году, но не сумела.

— Что случилось?

— На полпути мне пришлось звать на помощь. Когда они дотащили меня до берега, я вела себя как утопленница, так, чтобы они не могли обвинить меня в притворстве. Они позвонили родителям. — Это было то, чего Лолли хотела все это время. Она уже пожалела, что упомянула об этом случае, но раз уж она начала говорить — не могла остановиться. — Мои родители в прошлом году развелись, и я надеялась, что они оба приедут и заберут меня. — Признание отозвалось болью в горле.

— Сработало? — спросил он.

— Ни капельки. Мысль о том, чтобы делать что-то всей семьей, оказалась безнадежной. Они послали меня к психологу, который сказал, что я должна переосмыслить мою концепцию семьи и мою роль в ней. Так что теперь моя работа состоит в том, чтобы хорошо приспособиться к ситуации. Мои родители ведут себя так, словно развод — обычная вещь и не такое большое дело в паши дни, и я должна это понимать в моем возрасте. — Она поджала колени к груди и смотрела на оленей, пока се глаза не наполнились слезами. — Но для меня это громадное событие. Это словно тебя волной смывает в море, но никто не верит, что ты тонешь.

Поначалу ей показалось, что Коннор не слушает, потому что он ничего не сказал. Он оставался тихим, словно доктор Шнайдер во время их сессий психотерапии. А потом он сказал:

— Если ты тонешь по-настоящему и никто тебе не верит, лучше научиться плавать.

Она огрызнулась:

— Да, я так и подумала.

Он не смотрел на нее, словно понимал, что ей надо собраться. Он продолжал смотреть в бинокль и насвистывать сквозь зубы. Лолли подумала, что она узнает мелодию — «Хватит придавать значение» «Толкинг Хедз», — и по какой-то причине она почувствовала себя хрупкой и уязвимой, такой, какой ее тогда вытащили из воды. Хуже того, она плакала. Она не заметила, когда это началось, но ей потребовались все ее силы, чтобы успокоится.

— Нам нужно идти, — сказала она, чувствуя себя идиоткой, натягивая бандану на лицо. Почему она говорит все эти вещи мальчику, который ей даже не нравится?

— Хорошо. — Он отдал ей полевой бинокль и двинулся по тропинке.

Если с этим мальчишкой все было так неловко с самого начала, то теперь ее срыв и слезы означали, что им стать друзьями совершенно невозможно.

В отчаянии, желая сменить тему, она сказала: