Книга Лживый брак - Кимберли Белль

– Я правда рада, что вашего мужа не было в том самолете.

На этот раз облегчение накатывает медленной волной, согревая меня, как жар разгоряченного во сне тела Уилла сегодня утром.

– Я тоже.

Когда она наконец уходит, я достаю телефон и набираю номер Уилла. Я знаю, что он сможет ответить еще только примерно через час, но мне нужно услышать его голос, пусть даже на автоответчике. От мягкого, знакомого голоса напряжение в мышцах ослабевает.

«Это голосовая почта Уилла Гриффита…»

Я дожидаюсь сигнала, откинувшись на спинку кресла.

«Привет, малыш, это я. Я знаю, что ты еще в воздухе, но самолет, вылетевший из Хартсфилда, разбился вскоре после взлета, и пятнадцать ужасных секунд я думала, что ты мог быть там, мне просто нужно было… не знаю, убедиться, что с тобой все в порядке. Я, наверно, глупая, но позвони мне сразу, как приземлишься, ладно? Дети возбуждены, так что я буду в актовом зале, но обещаю, что отвечу на звонок. Ну все, мне надо бежать, поговорим позже. Ты мой самый любимый человек, и я уже соскучилась».

Сую телефон в карман и направляюсь к двери, косметика Эвы так и остается лежать горой на моем столе.

3

Сидя рядом со мной на сцене, Тед разглаживает рукой галстук и, обращаясь к старшеклассникам, заполнившим зал, говорит:

– Как вы все знаете, самолет компании «Либерти эйрлайнс», выполнявший рейс номер 23 из международного аэропорта Хартсфилд-Джексон в Сиэтл, штат Вашингтон, разбился меньше чем через час после взлета. Все сто семьдесят девять пассажиров числятся погибшими. Мужчины, женщины и дети, такие же люди, как мы с вами. Я собрал вас здесь, чтобы мы могли поговорить об этом открыто и честно, не вынося никаких суждений. Трагедии, подобные этой, заставляют всех нас задуматься об опасностях, которыми полон наш мир. О нашей уязвимости, о том, как хрупка может быть жизнь. Здесь, в этой комнате, вы в полной безопасности и можете задавать вопросы, и плакать, и делать все, что вам необходимо, чтобы справиться с переживаниями. Давайте договоримся, что все, что происходит в этом зале, здесь и останется.

Любой другой на его месте провел бы общешкольную минуту молчания и велел бы детям возвращаться к работе. Но Тед знает, что для подростков катастрофа важнее повседневных уроков, а поскольку он во всем, и в хорошем, и в плохом, видит возможность чему-то научиться, дети полностью ему доверяют.

Я обвожу взглядом учеников школы Лейк-Форест – всего примерно триста детей, – половина ребят напугана фотографиями рухнувшего с небес на землю самолета, в котором, возможно, находились их знакомые или соседи, а другая пребывает в эйфории по поводу отмены занятий. Их возбужденные голоса гулко звучат в огромном помещении.

– Это что-то вроде групповой терапии? – слышится голос одной из девочек.

– Ну… – Тед вопросительно смотрит на меня, я киваю. Если в чем ученики Лейк-Форест чувствуют себя в своей тарелке, так это в терапии, и в групповой, и в любой другой. У наших детей номер психотерапевта стоит на быстром наборе. – Да. Точно, как групповая терапия.

Теперь, когда им стало понятно, чего ждать, школьники расслабляются, откинувшись на спинки бархатных кресел и скрестив руки.

– Я слышал, это террористы! – выкрикивает кто-то из задних рядов. – И что ИГИЛ уже взяло на себя ответственность.

– Кто тебе это сказал, Сара Палин? – оборачивается со своего места в первом ряду Джонатан Вандербик, старшеклассник, с трудом доучившийся до выпускного класса.

– Кайли Дженнер перепостила в «Твиттере».

– Отлично, – фыркает Джонатан. – Кардашьяны большие специалисты по части нашей национальной безопасности.

– Ну все, все. – Тед стучит пальцем по микрофону, призывая всех к порядку. – Давайте не будем нагнетать страсти, повторяя слухи и домыслы. Я внимательно смотрел новости, передали только, что самолет разбился. Не было сказано ни почему это произошло, ни кто был на борту. Информация появится только после того, как удастся связаться с родственниками всех пассажиров и членов экипажа.

Последние слова оказываются подобны зажигательной бомбе. Пару секунд они висят в воздухе, подобно раскаленному шару.

– А теперь миссис Гриффит хочет вам кое-что сказать, и потом она же поведет нашу дискуссию. Я же тем временем буду отслеживать новости на канале CNN на моем ноутбуке, и, как только появится новая информация, я прерву разговор и зачитаю ее вслух, так чтобы мы все были в курсе событий. Ну как, хороший план?

Все кивают. Тед передает мне микрофон.

Мне хочется сказать, что я провела следующие несколько часов, глядя на свой телефон в ожидании звонка Уилла, но через семьдесят шесть минут после катастрофы, спустя всего десять минут с начала нашей беседы и за добрых пятнадцать минут до того, как представители авиакомпании должны выступить с первым официальным заявлением, CNN сообщает, что команда школы Уэллс по лакроссу, все шестнадцать игроков вместе с тренерами, были среди 179 погибших. Очевидно, они направлялись на турнир межсезонья.

– О боже! Как это может быть? Мы же играли с ними на прошлой неделе.

– На прошлой, тупица. Сама же только что сказала. У них была куча времени, чтобы сесть сегодня утром в тот самолет.

– Сам ты тупица, придурок. Я говорю о том, что мы продули и уступили Уэллсу право играть в турнире. Сам подумай.

– Подождите, – говорю я, не давая спору разгореться. – Неверие – нормальная реакция на сообщение о смерти друга, но гнев и сарказм – не лучший способ справиться с горем, и я уверена, что вам всем это отлично известно.

На лицах детей отражается раскаяние, и они поникают в своих креслах.

– Слушайте, я понимаю, что прятаться за негативными реакциями проще, чем открыто столкнуться с гибелью наших друзей и товарищей, – мягко говорю я. – Но это естественно, что вы чувствуете себя растерянными, расстроенными, шокированными или даже беззащитными. Все это нормальная реакция на такие страшные новости, и откровенный разговор поможет нам справиться с нашими чувствами. Хорошо? Уверена, что Кэролайн не единственная, кто сейчас вспоминает последнюю встречу с игроками из Уэллса. Кто-нибудь еще был на этой игре?

Одна за другой поднимаются руки, и ученики начинают говорить. В основном говорят о том, что были на том же поле в то же время, но ясно, что дети напуганы тем, как близко подошла смерть, особенно члены команды по лакроссу. Если бы они победили в том матче, если бы команда Лейк-Форест прошла в турнир, на борту самолета запросто могли оказаться наши ребята. До часа дня, когда мы прерываемся на обед, я поддерживаю разговор и направляю его в нужное русло, что требует от меня предельной концентрации.

Наконец дети выходят из зала, и я достаю из кармана телефон. Пустой экран заставляет меня нахмуриться. Уилл приземлился больше часа назад, но до сих пор от него нет ни звонка, ни сообщения, ничего. Где он, черт возьми?