Книга Посол на подмене - Ольга Воскресенская

Быстро проглотив противную вязкую субстанцию, молодой человек проследил, как вокруг зрачков медленно формируются темно-коричневые, почти черные круги. Что ж, он рад и такому цвету.

Зеркало послушно отобразило крепкого симпатичного кареглазого парня с растрепанной русой шевелюрой, которой в ближайшее время явно не помешала бы стрижка. Фиана уже недели две порывалась приблизиться к нему с ножницами. Но пусть лучше и дальше на отце тренируется, а то опять до короткого ежика доравняется. Н-да, ее увлечение самостоятельным приготовлением пирогов в прошлом году было значительно предпочтительнее. Кривые, но вкусные кексики, булки и другая выпечка устраивали и старшего и младшего графа, несмотря на неказистый вид. Но парень соглашался мириться с любыми часто меняющимися увлечениями возлюбленной отца, лишь бы пара была счастлива. Да и, честно говоря, он был благодарен Фиане за то, что та поспособствовала переезду из комнат в дворцовых казармах в поместье, тут ему значительно лучше. Еще бы сестренку получить… Может, тогда Фиана и на свадьбу, наконец, согласится, перестав винить себя в погубленной карьере отца? И ведь понимает же, что тут ему тоже неплохо, жизнь кипит: то разбойники заведутся, то людей для сбора урожая не хватает, то деревенские праздник затеют, в гости пригласят, то с соседями разбираться приходится из-за вытоптанных чужим стадом пастбищ. И подраться можно, и повеселиться — скучать просто некогда. А на службе у Абернана II разве что сражаться пришлось бы чуть чаще, да во всяких парадах и смотрах участвовать, наследника по таким же, как у них, поместьям сопровождать.

Интересно, а какие новости привез гонец? Тревожно что-то на душе, ведь пять лет о них никто важный из столицы не вспоминал. К добру ли? Не пришлось бы менять налаженную жизнь в поместье, бросать приятелей и стекающие сюда заказы на алхимические зелья от немногочисленных, но денежных и проверенных клиентов. Парню нравилось зарабатывать наличные расходы самому, не обращаясь каждый раз к графу. Нет, приемного отца он любил как родного, но, согласитесь, в восемнадцатилетнем возрасте приятнее иметь собственный источник дохода и ни от кого не зависеть. Хотя многие из знакомых детства назвали бы подобное стремление плебейским, у аристократов зачастую десятки родственников жили на подачки главы семейства.

Бывали моменты, когда мысль о том, что настоящие родители бросили его, сильно огорчала, вводила в депрессию и заставляла относиться к себе чересчур самокритично и требовательно. Хотелось доказать всему миру, что он тоже чего-то стоит, обратить на себя внимание. Но конечно же ни внимания, ни известности за свои недолгие лета парень не приобрел — не успел, зато уважение определенного важного круга лиц честно заработал благодаря старанию и усидчивости. Пусть он не был доблестным воином, как отец, не являлся героем чьих-то грез, о нем не шептались по углам, пусть. В основном его все устраивало. Да и граф ни разу не дал повода усомниться в своей любви, воспитывал как родного, и, кажется, даже давно перестал замечать «бельмоглазость». Это и понятно, любовь ослепляет, привычка замутняет взор. Нимейн даже лично выбранное красивое аристократическое имя Никоэль сократил до ласкового Ник или Нико. И никогда не забывал о дне рождения отпрыска, назначенном наугад на подходящую дату, насколько разбирался тогда в младенцах. Вот и два месяца назад целый праздник устроил, пригласив соседей с дочерьми в тщетной надежде, что хоть одна из них приглянется. На дополнительном обучении фехтованию он не настаивал, удовлетворился малым, преподав минимальные необходимые навыки самообороны и убедившись, что после алхимических занятий в неподвижности парень не пренебрегает физическими упражнениями и полосой препятствий, которую соорудил у себя для отряда воинов. Ни разу не пожалел об отсутствии магического дара у приемного сына, оказал поддержку в освоении алхимии, достал книги, нашел первых поставщиков минералов, выделил помещение… Найденышу грех было жаловаться на судьбу и отношение к себе. Нимейн являлся сразу и отцом, и лучшим другом, несмотря на разность интересов.

— Мастер Никоэль, — раздался голос кастеляна с лестницы, и в дверь негромко постучали три раза, деликатно привлекая внимание. — Его светлость спрашивает, спуститесь ли вы к ужину или можно садиться за стол без вас?

— Сейчас приду, — отозвался молодой человек. — Вернан, а гонец с нами? Не отбыл ненароком?

— Тут он, — ответил слуга, заглядывая в комнату. — Я лично хотел вас предупредить, чтобы не возникло неудобной ситуации. Чужой человек все-таки.

— А ты, случайно, не в курсе, какие новости он привез?

— Граф унес письмо в кабинет и там обсуждал содержание с госпожой.

— Я буду очень разочарован, если ты скажешь, что не услышал ни слова.

— Ну разве что случайно и всего два слова, — с заговорщицкой улыбкой протянул кастелян.

— Ты же знаешь, что я не выдам. Говори.

— Послом вашего батюшку назначают.

— Что? Куда?! — не сдержался и повысил голос молодой человек.

— Самому интересно. Не хотелось бы, чтобы вы переезжали в другую страну, бросив поместье, — честно признался слуга. — Лучше бы граф отказался.

— К сожалению, королю не отказывают. Отец обязан выполнить приказ, иначе это будет государственной изменой. Одно дело — личные противоречия и обиды и совсем другое — служба.

— Да-а, беда, — вздохнул Вернан. — Может, хотя бы вы вместо его светлости останетесь? Или собираетесь с семьей на чужбину?

— Посмотрим. Мне надо поговорить с отцом.

— Тогда спускайтесь. Ужин через пятнадцать минут, — сверился кастелян с карманным механическим хронометром.

— Хорошо, иду. Вернан, снотворное для матушки прихвати, пожалуйста. Остальные склянки я сейчас тоже спущу вниз и завтра утром разнесу заказчикам. Конечно, если будет время самому мотаться по соседним поместьям и в курьерскую службу.

— В свою комнату на другой конец дома вы сейчас не успеете. Разве что бегом.

— Ничего, на буфет поставлю. Там их все равно никто не тронет, горничные привыкли.

— Только рубашку поправьте, мастер Никоэль. Давайте я вам помогу опустить рукава.

— Опять эти формальности, — поморщился молодой человек, но позволил расправить ткань на левой руке, пока правой застегивал пуговицы на груди и укладывал воротник, как положено.

— Батюшке-то вашему и госпоже все равно, сами не любят церемоний, но гость… Мне он не слишком понравился, — откровенно сообщил Вернан. — Нос сильно задирает и на слуг сверху вниз смотрит. Эстею в углу зажал, мне нагрубил, когда я вмешался. Нехороший человек, гнилой.

— Плохо дело, — протянул молодой человек, продолжая приводить одежду в порядок. А сам тем временем задумался: может, и не стоит спускаться к ужину? Новость он уже знает, обсудить назначение и планы с отцом не поздно и после, в кабинете, не в присутствии же чужого человека объясняться. Так стоит ли портить себе аппетит? Гораздо проще сбежать в деревню, в таверну.

— Плохо, и не говорите, — согласился кастелян. — Гонец-то уже два раза нашу госпожу себе под нос шлюхой успел назвать. Извините, что я так прямо, сам я так не думаю.