Книга Исповедь меча, или Путь самурая - Этьен Кассе

Но только ли для воспитания твердости и доблести юному буси были нужны все эти церемонии? Отнюдь нет. В сословии самураев считалось важным, что ребенок во время этих праздников получает первые уроки эстетики и понимания красоты окружающего мира — природы, одежды, праздничного угощения. Возможно, именно поэтому самураи разрешали своим мальчикам на протяжении тысячелетий хина-асаби, то есть игры в… куклы.

Я уже упоминал, что для самураев демонстрация игрушек была сродни демонстрации мечей и доспехов. Вот почему в токугавский период, более трехсот лет тому назад, для «праздника кукол», или хина-мацури, был выделен особый день, 3 марта. Дети самураев играли с двумя маленькими куклами, представляющими мужчину и женщину. Для торжества в домах буси использовались бумажные, деревянные, глиняные и тряпичные куклы. Самыми древними были бумажные. Издавна повелось, что 3 марта мужчины, женщины и дети из семей самураев делали огромное количество бумажных кукол: они «передавали» им свои несчастья, неудачи и болезни, а затем бросали кукол в ближайший пруд, ручей или реку. Участвующие в церемонии самураи — и взрослые, и совсем еще дети — верили, что таким образом уничтожается и разнообразное зло, присутствующее в окружающей их жизни. Единственным нерушимо соблюдающимся с далекого Средневековья условием было то, что куклы обязательно должны были быть представлены парой: справа стоит мужчина, слева — женщина.

Но не думайте, что жизнь будущих самураев была сплошным праздником. Какое там! Наоборот, жизнь каждого маленького буси была сплошным испытанием.

Рай самураев

Корабль было больше не спасти. Темно-красное пламя взмыло над синими парусами, а разбойники — низкорослые, в кожаных набедренных повязках и вывернутых мехом наружу жилетках — несли всем страшную, но быструю смерть. Слышен был звон оружия, от нападавших не было спасения.

Молодой монах выскочил на палубу горящего корабля. Когда остальные путники после столкновения с суденышком морских разбойников бросились из трюма наверх, чтобы в отчаянии искать спасения или милости у нападавших, монах по-прежнему оставался сидеть, нашептывая двадцать шестую молитву учителю Фань-Ли. Было бы признаком непростительной слабости и дурным предзнаменованием на ближайшие дни прервать молитву на середине.

Глядя теперь на тяжелые, чадные нити дыма, монах увидел пирата с развевающимися растрепанными волосами, что бежал на него с занесенным для смертоносного удара мечом. Монах быстро схватил боевой посох и ловко ударил дико кричавшего разбойника.

Из огня появились еще два пирата, подобные жутким демонам преисподней. Монах отступил на полшага и подпрыгнул в воздухе. Дальнейшее происходило столь мгновенно, что рухнувшие на палубу разбойники так ничего и не поняли.

Обрывки горящего паруса куда-то нес ставший черным и зримым ветер. В пяти шагах от монаха молодая женщина коротким мечом оборонялась от пиратов. Монах тут же избрал вместо пятишагового более сложный восьмишаговый вариант и, подскочив сбоку к пирату, нанес ему два практически незаметных быстрых удара посохом, после чего пират рухнул в воду.

— С… спасибо… — задыхаясь, поблагодарила девушка, одергивая мужские одежды, в какие всегда рядятся искатели приключений. — Уходим, здесь есть лодка.

Монах отвернулся:

— Возьми ее себе. Где капитан?

— Забудь о нем, человек. Капитан и его команда сейчас больше всего на свете напоминают ежей, утыканных вместо иголок стрелами. Пиратов слишком много!

С кормы еще доносились слабые крики сопротивляющихся.

— Я должен помочь им! — воскликнул монах, собираясь броситься в клубы едкого дыма, но девушка намертво вцепилась в рукав его широкой рясы.

— Не будь дураком! Видишь вон те тени справа? Пираты напали на двух кораблях. Ты чертовски хорошо владеешь посохом, но против сорока-пятидесяти противников даже тебе не устоять. Лучше помоги мне спустить лодку. Корабль все равно скоро пойдет ко дну.

Она была права. Горящие обрывки паруса то тут, то там распаляли новые очаги пожара. Жар, искры и дым были лишь на руку морским разбойникам. Монах все еще колебался, но к ним уже бежали два пирата. У одного из них в руках был устрашающих размеров якорь, с которым разбойник, судя по всему, обходился шутя. Монах напал на второго, отбил удар, проскочил под якорем, ударил концом посоха в лоб пирата, перехватил посох двумя руками, нанес ряд ударов в лоб, нос, подбородок и кадык морского разбойника, и силач с якорем наконец зашатался.

Вдвоем с девушкой они торопливо спустили лодку на воду, спрыгнули в нее друг за другом, и монах оттолкнул лодку посохом от борта тонущего корабля.

— Проклятье! — прошептала девушка. — Они заметили нас и сейчас расстреляют из луков и тоже превратят в ежей.

— Греби, — спокойно приказал ей монах. — А о стрелах я позабочусь.

Он встал на корме лодки и сосредоточился на движениях и идущем с корабля шуме. Не прошло и десяти ударов сердца, как первая стрела ушла в воду, а следующие падали все ближе и ближе от лодки беглецов. Сотни раз изучал все это монах во дворе ордена, вместе со своими собратьями отбивая удары тупых стрел, не имея ничего, кроме посоха, для своей защиты. Вот и теперь монах ловко повторял тот урок — урок жизни и смерти. А потом град стрел прекратился, так и не достигнув маленькой лодки. Вдали показался берег.

— Эй, чертовски хорошая работа, монах! Ты очень ловок.

— Просто стрелы летят медленно. Арбалетные болты куда опаснее.

Он опустил посох на дно лодки, сел рядом с девушкой на скамью и взял у нее весло.

— Меня вообще-то зовут Хэйко, — сказала она.

Монах вежливо поклонился:

— Вэй Гуань Джоу из монастыря Дзен-Дау-Фень ордена Май-Дань-Джо в Шань-Тен-Лай.

— И как же к тебе обращаться, не сломав язык?

— Просто Гуань Джоу, — рассмеялся молодой монах и скромно пригладил рукой тщательно выбритую голову.

И они поплыли дальше.

— Гуань Джоу, — начала затем Хэйко, — ты уже знаешь, куда направляешься? Ну, сейчас, когда случилось все это?

— Я на пути в Долину Колоколов.

— В Долину Колоколов, гм. Она находится неподалеку от Осаки. Кто-то с твоим-то даром воина мог бы озолотиться.

— Мне не нужны деньги и богатства.

— Ну, ладно. Тогда обрести опыт. Представь, ты мог бы с твоими боевыми техниками из твоего монастыря…

— Дзен-Дау-Фень.

— …вот-вот, сравнить эти боевые техники со знаниями других воинов. Разве ж тебе это не интересно?

— Конечно. Учиться у других — составная часть моего паломничества.

— Значит, мы уговоримся: через несколько дней в Осаке начинаются состязания сёгуна. Я знаю, к кому там обратиться, чтобы объявить себя участником. Ты попробуешь, наберешься опыта, а если победишь — кто знает, все ведь возможно, — тогда мы приз поделим: половина на половину. Что думаешь?