Книга Утерянные победы Красной Армии - Артем Ивановский

Г.К. Жуков так описывал этот драматический момент: «На Северо-Западном фронте обстановка стала резко ухудшаться. Избежавшие окружения 8-я и 11-я армии из-за недостаточной организованности командования фронтом отступали в расходящихся направлениях, неся большие потери. Чтобы прикрыть псковско-ленинградское направление, Ставка Главного Командования приказала командиру 21-го мехкорпуса генералу Д.Д. Лелюшенко выдвинуться из района Опочка-Идрица в район Даугавпилса и не допустить форсирования противником Западной Двины. Однако эта задача была совершенно невыполнима, и противник уже 26 июня крупными силами форсировал реку и захватил Даугавпилс».

В тот же день командующий 4-й танковой группой генерал Гёпнер отдал Манштейну приказ остановиться. 56-й мотокорпус вырвался на 130 километров вперед, оставив далеко позади прочие войска группы армий «Север». Поэтому командующий опасался, что корпус может попасть в «мешок». Эрих фон Манштейн писал по этому поводу в мемуарах: «Цель — Ленинград — отодвигалась от нас в далекое будущее, а мой корпус должен был выжидать у Двинска»[6].

Русское командование, как и предвидел Манштейн, поспешило воспользоваться возникшей оперативной паузой. На немецкие плацдармы были брошены 5-й воздушно-десантный корпус полковника И.С. Безуглова и 21-й мехкорпус генерал-майора Д.Д. Лелюшенко. Но, по сложившейся практике, взаимодействие, связь, управление войсками как следует не организовывались. В итоге трехдневных ожесточенных боев наши войска понесли тяжелые потери, а плацдармы остались в руках Манштейна.

Тем временем корпус Рейнгардта форсировал Двину, части немецкой 18-й армии вошли в Ригу. С 29 июня по 1 июля германское командование вновь взяло оперативную паузу. Но Манштейн беспокоился напрасно. Вместо подготовки к обороне генерал Кузнецов по требованию Ставки ВГК готовился к новому наступлению на вражеские плацдармы.

Рано утром 2 июля 41-й мотокорпус нанес мощный удар в стык ослабленных 8-й и 27-й наших армий. Фронт был сразу прорван. Немцы развивали наступление на Остров и разрезали надвое 8-ю армию. Обе русские армии вновь отходили по расходящимся направлениям. Штаб фронта попал в окружение.

4 июля Ставка Главного Командования назначила новым командующим фронтом генерал-майора П.П. Собенникова, ранее командовавшего 8-й армией. В этот день 1-я танковая дивизия немцев ворвалась в Остров. В виде трофея ей достались целые и невредимые мосты через реку Великая. Выдвигавшиеся из резерва Ставки 1-й механизированный, 22-й и 41-й стрелковые корпуса вынуждены были вступать в бой с ходу и потому опрокидывались противником. Только на правом фланге 21-му мехкорпусу Лелюшенко удалось закрепиться в Себежском УРе и отбить атаки Манштейна на рубеже Себеж — Опочка. Как отмечал в воспоминаниях Г.К. Жуков: «Из-за опоздания выхода наших резервов на реку Великая противник с ходу захватил город Псков. 8-я армия Северо-Западного фронта, потеряв связь с другими войсками, отходила на север»[7].

9 июля корпус Рейнгардта начал наступление на Лугу. Манштейн, убедившись в прочности находящихся перед ним русских позиций, повернул на север и ввел танки в пробитую ранее брешь в районе Острова. 56-й мотокорпус обошел Себежский УР, развивая наступление на Порхов, Шимск и Новгород. Порхов был взят на следующий день. В районе Сольцы 22-й стрелковый корпус, сформированный в основном из эстонцев, перешел к немцам.

Ставка ВГК хорошо осознавала нависшую над Ленинградом опасность. Быстрыми темпами шло сооружение Лужского рубежа обороны. В предельно сжатые строки был создан укрепрайон, состоявший из двух полос протяженностью около 175 километров и глубиной 12 км. 12 июля 41-й мотокорпус завязал бои в предполье Лужского УРа.

Столкнувшись с хорошо организованной, глубоко эшелонированной обороной, немцы сразу увязли в ожесточенных позиционных боях. Командовавший войсками укрепрайона генерал П.М. Пядышев, ведя упорную и активную оборону, к исходу третьих суток боев окончательно остановил противника.

В еще более сложном положении оказался Манштейн. По обыкновению, он вырвался далеко вперед и попал под фланговый удар пополненной частями ленинградского гарнизона 11-й армии. В результате 56-й мотокорпус попал в окружение. Манштейн вспоминал: «Нельзя сказать, чтобы положение корпуса в этот момент было весьма завидным… Последующие несколько дней были критическими, и противник всеми силами старался сохранить кольцо окружения»[8].

К 19 июля немцы оказались отброшенными на 40 км, стабилизировав фронт на рубеже Порхов — Дно — Старая Русса. Потери 4-й танковой группы в людях и материальной части достигли 50 процентов. Немецкое наступление было временно остановлено.

Анализ утерянных возможностей

Согласно классическому правилу военной науки для проведения успешной наступательной операции необходимо создать тройное превосходство в живой силе и технике наступающей стороны над обороняющейся. Группа армий «Север» таким превосходством не обладала. Напротив, войска Прибалтийского особого военного округа вдвое превосходили противника по числу танков и боевых самолетов и имели паритет в артиллерийских стволах и минометах. Только в живой силе у немцев было преимущество в соотношении 1,8:1. Тоже, как видим, далеко не подавляющее.

В официальной советской истории весьма популярной является версия о том, что в Красной Армии большинство танков и самолетов были «устаревшими», значительно уступавшими по своим тактико-техническим характеристикам немецким образцам. Эту версию неизменно предлагают вниманию читателя все советские генералы и маршалы в своих мемуарах. Например, следующим образом писал об этом генерал армии С.М. Штеменко: «К началу войны мы еще значительно уступали противнику в численности современных танков, не успели закончить перевооружение войск на новую технику, насытить мощными KB и Т-34 уже сформированные и еще формируемые механизированные корпуса даже в наиболее ответственных приграничных округах — Прибалтийском, Западном и Киевском Особом, Одесском. Эти округа, принявшие на себя главный удар фашистской Германии, располагали весьма небольшим количеством современных танков. Старые же машины не могли оказать решающего влияния на ход предстоящих операций, да и их не хватало здесь до штата наполовину. В том, что войска имели мало KB и Т-34, заключалась наша беда»[9].

Чтобы выяснить этот вопрос до конца, необходимо сравнить тактико-технические характеристики основного среднего и легкого танков, которые с обеих сторон вступили в бой 22 июня 1941 года.

Конечно, на вооружении Красной Армии находилось много действительно устаревших танков Т-26, но все же они были вооружены 45-миллиметровыми орудиями. Г.К. Жуков писал: «45-миллиметровая пушка образца 1937 года могла пробивать броню машин всех типов, стоявших в то время на вооружении капиталистических государств»[10]. А если вспомнить, что часть немецких танковых дивизий была укомплектована танками T-III и чешскими 38t, имевшими 30-миллиметровую броню и 20мм и 37мм орудия, то наши Т-26 могли им противостоять в бою. Поэтому главная причина поражений в приграничных сражениях заключалась не столько в технической отсталости Красной Армии, сколько в принимавшихся командованием ошибочных решениях.