Книга Ни дня без тебя - Мишель Дуглас

– Не выспались из-за смены поясов?

– Нет. – Он смотрел прямо перед собой. – Я провел в Сиднее два дня до того, как поехал сюда. Вполне достаточно, чтобы привыкнуть.

Она поджала губы и помолчала, прежде чем снова заговорила:

– Вы ведь не начинали свою карьеру с основ гостиничного бизнеса?

– Мисс Стивенс, выбирайте выражения.

Вместо того чтобы побледнеть и вздрогнуть, она, кажется, улыбнулась. Он был готов поклясться, что уголки ее рта дрогнули.

– Будет проще, если я скажу вам, что мое второе имя Антония? Дело в том, что, когда я попадала в какую-нибудь неприятную историю, моя бабушка называла меня Уинни Антония Стивенс.

– У вас нисколько не испуганный вид.

– Поверьте – внутри я вся дрожу.

Ему ничего не оставалось, как улыбнуться… слегка. И раздражение у него куда-то пропало.

Уинни сложила вместе ладони и сказала:

– А теперь перейдем к завтракам: вы хотели об этом узнать.

Он выслушал ее объяснение. Гости, которым нужен завтрак, оставляют заказ в ящике на ресепшен до семи вечера накануне. Завтрак подается либо в гостиную мотеля, либо в их комнаты. Меню ограниченное, но вполне приемлемое. Ксавьеру показалось, что Уинни сама готовит.

Ксавьер взял на заметку сказать Рейесу, что если они хотят завтракать здесь, то должны заказывать еду своевременно.

– У вас есть помощница.

Это не было вопросом. Кто-то утром принес завтрак в его комнату, и это не была Уинни.

– У меня работает девушка, которая приходит на три-четыре часа утром, когда она мне нужна.

– Какая у нее квалификация?

Уинни непонимающе смотрела на него:

– А какая квалификация ей требуется? Она относит подносы в комнаты и моет посуду.

Теперь Уинни Антония Стивенс почему-то не выглядела непринужденно, скорее настороженно.

– Она трудолюбивая, ответственная и честная. Я считаю ее образцовой служащей.

– А вы?

– Образцовая ли я служащая? – Уинни откинулась на спинку стула. – Трудно сказать. Я управляю этим заведением последние семь лет. Я скорее вождь, чем простой индеец.

В глазах у нее заплясали огоньки, но Ксавьер не собирался идти на поводу ее шуток.

– Однако все же полагаю, что стала образцовым начальником.

– Я имел в виду следующее: вы трудолюбивы и честны?

Веселые искорки исчезли из глаз Уинни. Ксавьер до сего момента не замечал, что глаза у нее зеленые, но, возможно, это просто блики света, который в изобилии лился сквозь окна.

– Вы ставите под сомнение мои качества, мистер Рамос?

«Мистер Рамос». Звучит неприятно. Он отплатил следующим замечанием:

– Но вы ведь вынудили меня вас нанять.

Какого же все-таки цвета ее глаза? Необычного зеленого – не изумрудного или приглушенно-зеленого, как у листьев шалфея. Это был цвет, похожий на… жадеит.

– Вы поэтому рветесь в бой?

Ее откровенность попала в цель. Быть здесь – наконец-то! – в этом нелепом второсортном мотеле, с его смехотворной прелестью, чтобы сорвать корку с раны и дать волю гневу и ярости, которые кипели у него внутри с тех пор, как умер дед. А прямо сейчас он хотел разбить что-нибудь… или прибить кого-нибудь!

Но Уинни – пусть она и внучка той женщины – еще даже не родилась, когда Эгги использовала Лоренцо и заставила его страдать. Сердце у Ксавьера могло сколько угодно гореть негодованием, но, скорее всего, Уинни понятия не имела, что произошло пятьдесят лет назад. Не будет же он упрекать ее за это или считать виноватой? Было бы жестоко наказывать ее.

Ксавьер выпрямился. Не надо проявлять слабость. Уинни необходимо понять, что именно он сейчас главный. И чем скорее он донесет это до нее, тем лучше.

– Я намерен произвести здесь изменения.

– Разумеется. Здесь требуются изменения.

– Я не собираюсь воевать с вами. Но либо вы выполняете работу, на которую я вас нанял, либо прямо сейчас подаете заявление об увольнении.

Она вскинула голову, глаза смотрели холодно. Ксавьер уставился… на ее рот, на сексапильный изгиб нижней губы, и, чем дольше он не сводил с нее глаз, тем острее становилось желание, пронзившее его. Если он ее поцелует, то растопит ли лед в ее глазах?

– Да, сэр! – От ее окрика он очнулся.

Она покраснела и отвела глаза.

Он не хотел смущать Уинни – он хотел, чтобы она была готова выполнять любое его распоряжение. Не к чему вгонять ее в краску.

– У вас есть еще вопросы относительно завтраков?

– Я бы хотел устроить зал самообслуживания для завтраков.

– Это было бы замечательно, но у нас нет ни оборудования, ни персонала для этого.

– И тем не менее…

Он дал ей возможность проглотить его реплику. К концу дня, когда она поймет, что он намерен изменить здесь все, он ждет от нее заявления об уходе, как неподходящего для этих изменений сотрудника.

– В мотеле не подают ланчи и обеды?

– Нет. Ну… обычно не подают.

– Поясните.

– Мы подходим к нашим гостям индивидуально.

– И?..

– К примеру, я знаю, что Сандра Кларк душу продаст за котлеты из лосося, а любимое блюдо Годфри Трента – отбивные в сухарях.

Ксавьер не поверил своим ушам.

– Вы готовите их любимые блюда?

– Они платят за них бешеные деньги.

– Сколько?

Она сказала, и он покачал головой:

– Это ничто по сравнению с большинством цен в ресторанах гостиниц.

– Но намного выше, чем в тайском ресторане рядом или в закусочной на углу. Я получаю семьдесят процентов прибыли, а мотель получает благодарность гостей и их верность нашему заведению. Беспроигрышный вариант.

С финансовой точки зрения это имеет смысл, но в корпорации Рамоса так дела не ведутся!

– У вас здесь что? Гостевой дом? Уж точно не отель.

Уинни улыбнулась… своей особенной улыбкой.

– Точное определение. Мы – дом вне собственного дома. Вот почему наши гости постоянно к нам возвращаются. И еще потому, что в наших комнатах очень чисто.

– Ваши номера больше ничем не привлекают.

– Хм. Сурово. Допускаю, что «Дом Эгги» несколько обветшал. Но до сих пор не утратил своего очарования.

– Мотель захудалый. И очарование весьма сомнительное. – Ксавьер постучал пальцем по столу. – Я хочу осмотреть все здание. Сейчас.

– Комнаты три, восемь и двенадцать не освободятся до десяти, но остальной мотель в вашем распоряжении.