Книга Небо на плечах - Алексей Федорочев

— Что-то с учебой? Или?..

— Всего помаленьку: и ваше авиа-шоу, и Бушаринский доклад, и Борис с очередной стройкой активизировался, и Берген лютует — бестолочью обзывает.

— Вот уж никогда не думала, что мой внук лейб-медиком станет, мужчины мои все больше на флоте служили…

— Каким таким лейб-медиком? Ты о чем? — с меня разом слетели остатки сонной одури.

— Лейб — это царский, если ты не знал. Врачом императорской семьи, — снисходительно просветила меня Полина Зиновьевна.

— Ну, я не настолько темный, к твоему сведению, чтобы не знать, кто такой лейб-медик. А даже не знал бы — так Максим Иосифович по десять раз на дню свое звание упоминает. При чем тут я?

— Ты хочешь сказать, что ничего не понимаешь? — удивилась она.

— И что я должен понимать? Намекни, хоть.

— Максим Иосифович уже много лет себе преемника ищет, но личных учеников набрал впервые. Зачем намеки? Куда уж прозрачнее.

— Бабушка! Нас — его личных учеников — шестеро! Все, кроме меня старшекурсники, и все одаренные. Метла, кстати… извини, Иван Васин, тоже в нашей группе. И только мы с ним обучаемся за свой счет — остальные по государственным грантам. Не логичнее ли выбрать из той четверки?

— Егор! — как на маленького посмотрела на меня княгиня, — Скажи мне теперь, кто у него любимый ученик?

— Уж точно не я: у меня и руки кривые, и растут они из… гм… не из плеч. Это я тебе еще только цензурные эпитеты привел, — пожаловался я на горький хлеб самого младшего и самого шпыняемого ученика.

— И всех остальных он также гоняет?

— Может и не так же, но они же старшекурсники, по определению больше меня знают.

— Но мастерство-то только с тебя он требует?

— Ото всех, — разрушил я бабушкины логические построения, — Иван в прошлом году сдал, правда, он попроще отскочил — сам пошел, так что таких сложностей как у меня не было: одну технику двенадцать раз предъявил — и вуаля! Те четверо тоже сдавали, не знаю как, но сдавали, так что мимо.

— Хм-м, — опять поджала губы княгиня, неохотно расставаясь с иллюзиями о моей выстроенной придворной карьере. А я вспомнил свою первую встречу с наставником и невольно улыбнулся.

На первом курсе я был не самым прилежным студентом. На многих предметах мне было откровенно скучно, потому что основы я знал, пройдя их еще в училище или с мамой в детстве. Далеко не все, конечно, и, понятно, в упрощенном виде, но этого хватало, чтобы не особо утруждать себя в учебе. Тогда еще с Потемкинскими заводами морока была — периодически приходилось мотаться по Уралу с Бушариным, так что к рождественской сессии набралось немало желающих отчислить нерадивого студиоза. У меня даже появилось особое достижение: только у одного первокурсника экзамены и зачеты принимали сразу несколько преподавателей, гоняя по всем пройденным темам и сверх них.

Кто такой этот пожилой одаренный мужчина в дорогом костюме, привязавшийся ко мне с проблемами приживления утерянных конечностей в полевых условиях — кстати, вопрос уже давно вышел за рамки анатомии, с которой мы начинали, — я не имел ни малейшего понятия. Поэтому спорил с ним без малейшего пиетета, давя опытом.

— И тогда ваш пациент умрет! — торжествующе произнес он на каком-то моем доводе.

— Шаман, — не выдержал я, достав из сумки рацию, — Поднимись в здание, зайди в аудиторию триста двадцать!

— Принято, — пришел отзыв с катера.

— И что же вы, молодой человек, собираетесь мне доказать вашим колдуном?

— Не колдуном, а Шаманом, это позывной. А хочу я вам, господин хороший, предъявить того самого человека, что вы опрометчиво записали в мертвецы.

— Вот как?

— Вот так! В одном вы, конечно, правы, будь мой друг неодаренным, он бы наверняка, так и остался на том поле, но вот в том, что у меня ничего не было, кроме пяти индивидуальных аптечек, я не преувеличиваю. У меня даже шовного материала не было, пальцами сосуды сжимал, пока он сам своей силой их сращивал.

— Почему же вы тогда сами их не срастили, раз такой опытный? — с ехидным интересом спросил экзаменатор помоложе.

— Источник сжег, — хмуро признался я.

— Вот как? — уже с новыми интонациями произнес мужчина.

Ожидаемые вопросы я сбил одним предупреждающим взглядом, так что несколько минут до прибытия Алексея мы с комиссией сидели молча.

Шаман, возможно, и привык, что девушки стремятся снять с него штаны, но того, что это попытаются сделать сразу несколько мужчин, да еще в таких с виду неподходящих обстоятельствах — никак не ожидал. И растерянно стал отбиваться.

— Леха, нам нужна твоя нога, — своей фразой ситуацию я ничуть не прояснил.

— Молодой человек, успокойтесь, мы всего лишь хотим осмотреть вашу ногу! — уже более внятно высказался привязчивый экзаменатор. Обреченно вздохнув, Алексей взялся за ремень.

На месте разрыва давно не осталось ни рубцов, ни каких-то других следов, но при углубленной диагностике этот участок выглядел чуть иначе, так что мои слова легко проверялись — в собранной комиссии только мой преподаватель был неодаренным, приглашенные светили источниками. Помучив Шамана, экзаменаторы переглянулись, а ему дали разрешение одеваться.

— Что я могу сказать — по самому краешку прошли, — резюмировал пожилой, когда Леха покинул кабинет.

— А то я не знаю!

— Сколько лет вам было? Операция давняя, — спросил второй приглашенный.

— Тринадцать. Почти четырнадцать.

— Почти четырнадцать!.. — саркастически протянул тот, что постарше, а потом неожиданно спросил, — Ко мне в ученики пойдете?

— А вы, простите, кто? — только и догадался уточнить я.

Вот так, под смешки экзаменационной комиссии и состоялось мое знакомство с наставником.

— Улыбаешься! — сердито отреагировала княгиня на мою улыбку, — Над несчастной старухой смеешься! А я ведь тебе только добра желаю!

— Бабушка, не прибедняйся! На бедную несчастную старуху ты никак не тянешь! — вот что я твердо уяснил, так это необходимость сразу пресекать подобные причитания, — И потом, у нас с тобой разные понятия о добре, это мы уже давно выяснили. Давай не портить такой хороший день ссорами по пустякам?

— Но если Берген предложит, ты, хотя бы, подумаешь? — жалобным дрожащим голоском спросила меня эта почтенная манипуляторша.

Посмотрел на заметно сдавшую с момента нашего знакомства Полину Зиновьевну и не нашел в себе сил категорически отказать, хотя твердо знал, что этот путь — не для меня.

— Ладно, подумаю, — и в ответ на вспыхнувшую надежду на бабулином лице, — Только подумаю! Вон и Лина идет! Пойду встречу.

Из-за столика сбежал с удовольствием: особо управлять мной у княгини не получалось, уступал я ей лишь в мелочах, и лишь когда признавал собственную выгоду, но это не значит, что она не пыталась снова и снова. Периодически утомляло.